CalibreSourceFile_562edfc04d50d
Шрифт:
— А-а. — Грейди шмякнул пустую кружку на исцарапанный стол и вытер рот тыльной стороной грязной руки. — Дьявольски хороший эль.
— Грейди, я сказал моему другу, тому, что сидит с нами, что ты поможешь ему. — Дигби подался вперед, оперся локтями о стол. — Так ты сможешь помочь?
— Может, и смогу. — Грейди шмыгнул носом, потер рукой щетинистый подбородок. Однако попытка изобразить безразличие была сильно подпорчена нетерпеливым блеском его глаз. — Мой капитан сказал, что согласен встретиться.
Губы
— Когда?
— Завтра. — Грейди провел языком по зубам, сморщил сломанный нос, не сводя с Саймона глаз. — Где господин остановился?
— В гостинице «Красный лев».
Грейди кивнул:
— Шикарное место.
Поэтому Саймон и выбрал самую дорогую гостиницу. Контрабандисты должны быть уверены, что он богатый американец, желающий приобрести партию оружия.
— Значит, так: выйдете из дверей в десять ровно. Я вас отведу, куда надо. — Грейди встал, отодвинув стул. — Вы будете один! Никаких друзей, провожатых. Так хочет капитан. Понятно?
— Да. — Поглаживая пальцами гладкую ручку кружки, Саймон провожал глазами Грейди, пробиравшегося к дверям. Грязный коротышка шнырял в толпе с проворством терьера. Интересно, сколько здешних посетителей являются членами шайки контрабандистов, которую он выслеживает? Выслеживает, как хищник добычу. Хотя пока неизвестно, кто хищник, а кто добыча. Если кто-нибудь из контрабандистов его узнает, живым ему из этого паба не уйти.
— Не нравится мне все это, — сказал Дигби. — Почему он настаивал, чтобы вы были один?
— Видимо, опасается, не офицер ли я из акцизного управления. — Саймон отпил эля. Крепкий напиток обжег язык.
— Не понимаю, как это у вас получается, сэр. Судя по виду, вы совершенно спокойны.
Только дурак не боится опасности. Саймон знал, какое это рискованное дело — добиваться торжества справедливости. Но умереть он не хотел. Ни сейчас, ни прежде. Тревога переплеталась с возбуждением, как две разного цвета нити скручиваются в одну. Все эти годы именно сочетание этих двух ощущений помогало ему оставаться в живых.
— Не в первый раз мы с тобой ввязались в переделку.
— Верно, сэр. Только вот… — Дигби нахмурил брови. — Если б не вы, сэр, я бы сгинул там, на этом чертовом поле возле Ла-Коруньи, и большая часть нашего полка тоже. Никогда не забуду, как вы встали и крикнули, подняв тревогу, и в одиночку бросились отбивать французов. Не сдержи вы их тогда, нам бы к обороне не приготовиться. И еще я помню, как вам ядро попало в плечо. И еще тот случай, когда…
— Хочешь перечислить все эпизоды моей военной карьеры, Дигби?
Дигби покачал головой:
— Нет, сэр. Но должен сказать, что у человека в здравом уме страха должно быть побольше.
Саймон ухмыльнулся:
— Хочешь сказать, что я сумасшедший?
— Хочу сказать, что нынешняя наша авантюра слишком
— Верно. — Саймон расплылся в улыбке. — Но существует только один способ проверить, ловушка это или нет.
Глава 22
Эмили приостановилась на верхней ступеньке усыпальницы Мейтлендов и огляделась. Ее не покидало чувство, что кто-то находится поблизости. И этот кто-то наблюдает за ней. Однако никто не прятался за гранитными надгробиями и мраморными памятниками, не скрывался за стволами дубов и осин, осенявших своими кронами место упокоения мертвых.
Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от этого ощущения. Отдохнуть бы ей надо, вот что. Три ночи подряд она провела, глядя в окно, в ожидании призрака. Три ночи! Но призрак так и не появился.
Эмили испытала нечто вроде разочарования. Может, в глубине души ей хотелось верить, что дух Шеридана вернулся. Хотелось знать, что какая-то его часть останется с ней до конца ее дней. Это внесло бы радость в ее унылое существование.
Ветер зашелестел в кроне высокого дуба, который как часовой стоял возле белой мраморной усыпальницы. День выдался теплый и ясный. Идеальный для пикников и прогулок по отвесным утесам. В такой день хорошо быть вместе с любимым. Возможно, поэтому она и пришла сюда, как приходила каждый день с тех пор, как здесь захоронили человека, которого она знала под именем Шеридана Блейка.
Эмили потянула медную ручку. Дубовая дверь заскрипела на петлях, и из усыпальницы пахнуло прохладой и влагой. Солнце ворвалось в усыпальницу сквозь открытую дверь и вонзилось золотым клином в сумрак внутри. Полка, отгороженная от мира. Имя, высеченное на мраморе. Это все, что осталось от мужчины ее мечты, ее идеала, явившегося к ней словно из мира ее грез.
Ее прадедушки и прабабушки упокоились здесь. Ее брат, умерший во младенчестве двадцать лет назад, тоже спал вечным сном в этом тихом месте. Когда-нибудь и она будет лежать здесь, рядом с мужчиной, которого полюбила.
Она положила ладонь на мрамор, под которым покоились его бренные останки, ощущая холод камня и тоскуя по теплу, которое навсегда оказалось вне ее досягаемости. К горлу подступил комок. Неужели она никогда больше не увидит его лица? Не услышит его голоса? Не почувствует прикосновения его руки? По утрам она просыпалась с мыслью, что он лежит рядом с ней в постели.
Она уперлась пальцами в жесткий мрамор.
— Нам выпало так мало времени побыть вместе. Но в эти дни я жила словно в мире грез, ставших реальностью. Я никогда не забуду тебя. И никогда не перестану любить.