CalibreSourceFile_562edfc04d50d

Дайер Дебра

— Да. Я вижу, что меч ваш к моим услугам. И должна заметить, что он весьма внушительных размеров, милорд.

Саймон ухмыльнулся.

— Но мне требуются ножны, миледи. Мягкие и гибкие, созданные только для моего меча.

— Думаю, в моих силах помочь вам, храбрый рыцарь. — Эмили потянула шелковую ленту на высоком поясе своего платья, ослабляя сборки. Расстегнула три агатовые пуговицы на корсаже. Медленно стянула черное шелковое платье с плеч, сбросила его на пол, а заодно и телесного цвета нижнюю рубашку. Лунный свет

залил ее бледные плечи, скользнул по груди, животу, стройным ногам.

Кровь забурлила в его жилах. Ему хотелось немедленно уложить ее на мягкую прохладную траву и войти в ее горячее лоно. Однако он не терял над собой контроль. Он хотел любить ее медленно. Хотел показать ей, как много она для него значит. Хотел дать ей самое лучшее из того, что способен был дать ей, женщине, которая спасла его от одиночества и безрадостной жизни.

Он провел рукой по темному шелку ее чулка, начиная от изящной щиколотки, по икре, поиграл с черной подвязкой над коленом, украшенной розовым бутоном.

— Распусти волосы.

Эмили подняла руки — при этом движении поднялись нежные округлости грудей — и принялась вынимать шпильки и гребенки из прически. Роскошная копна волос рассыпалась по плечам.

Саймон смотрел на свою леди, сотканную из лунного света и огня, и не мог ею налюбоваться. Не мог насладиться нежным пьянящим ароматом ее тела.

— Я причинил вам душевные муки, миледи. Позвольте же мне залечить ваши раны.

— Коснись меня, мой храбрый рыцарь. Дай мне ощутить твое тепло, твою мощь.

— Миледи, — прошептал он, придвигаясь к ней.

У Эмили вырвался вздох, когда губы его коснулись ее кожи повыше подвязки. Ладонь его двинулась вверх, по изгибу бедра. Она шевельнулась в его объятиях, и стон слетел с ее уст, когда он принялся покрывать пылкими поцелуями ее бедро, поднимаясь все выше.

— У меня такое чувство, будто мне вручили самый драгоценный дар на свете, — прошептала она, запуская пальцы в его волосы. — Приди в мои объятия, мой храбрый воин. Позволь мне разделить с тобой этот дар, нашу с тобой любовь.

Он медленно поднялся с земли, покрывая поцелуями ее живот, грудь, и заключил ее трепещущее тело в объятия. Затем положил ее на мягкую траву.

Она коснулась его щеки, улыбнулась ему.

— Милорд, мои ножны готовы. Вручите мне ваш меч.

— Для моей леди, — прошептал он, прижимаясь возбужденной плотью к шелковистому тайнику ее тела. — Только для моей леди.

Она выгнулась, принимая его, и когда он стал частью ее, с губ ее слетел вздох. Их ласки становились все жарче, все неистовее, они достигли блаженного освобождения почти одновременно.

Он прильнул к ней, прижался губами к ее шее, почувствовал, как бьется под кожей жилка. Он вдыхал ее аромат.

Удовлетворение. Только сейчас он понял глубокий смысл этого слова. Она провела ладонями по его спине. Он сонно улыбнулся. Ему хотелось заснуть в ее объятиях.

— Я думала,

что умру от тоски по тебе. И когда увидела тебя ночью под дубом, мне показалось, что я схожу с ума.

— Я так хотел увидеть тебя, Эм. Хотя бы издали.

— Наверное, все это было ужасно. Какие-то люди преследовали тебя, а ты даже не мог вспомнить, кто они такие.

От этих нежных слов его пробрала дрожь. Неужели она до сих пор верит в эту дурацкую ложь? Он посмотрел ей в глаза и понял, что верит.

— Шеридан? Что-то не так?

Шеридан. Ему в голову не приходило, что она до сих пор тешит себя этой фантазией. Ведь Шеридана Блейка она сама выдумала.

Она коснулась его щеки.

— Забудь об этих людях. И о своем прошлом тоже.

Он рывком поднялся на ноги и стоял обнаженный, облитый лунным светом. У него было чувство, будто налетел шторм и забросил его в какое-то неведомое место далеко от дома. Оказывается, он все это только вообразил. Прощение. Приятие. Любовь. А он-то подумал, что нашел себе место здесь, рядом с этой женщиной.

Эмили тоже поднялась на ноги. Приблизилась к нему.

— В чем дело, любимый?

Какая ирония судьбы! Он сам себе устроил ловушку. Ее ласки, ее любовь предназначались совсем другому мужчине. Он просто обманом похитил эти несколько свиданий с ней. А теперь придется сказать правду, и эта правда будет стоить ему того, что стало для него самым драгоценным в жизни. Он подставил лицо ветру, ему хотелось выть от отчаяния.

Она обняла его и прижалась к нему.

— Поверь, я не отступлюсь от тебя, что бы ты там ни натворил раньше, до того, как появился в моей жизни. Это все в прошлом. Как я могу винить тебя в том, о чем у тебя даже воспоминаний не сохранилось?

Но он-то мог себя винить в том, что очень хорошо помнил. Это лежит на нем как проклятие.

— Я люблю тебя, Шеридан.

Шеридан. Он не в силах был шевельнуться, словно окаменел. Мышцы были напряжены до предела, сердце разрывалось на части.

— Мне безразлично, контрабандист ты или нет. Поверь, я люблю тебя и буду любить, несмотря ни на что.

Боже, как же ему хотелось верить в это! Однако он понимал, что ее любовь и сочувствие адресованы совершенно другому человеку.

— Я не контрабандист, Эм. Я тайный агент, действующий по поручению министерства.

Она замерла.

— Тайный агент?

— Мне дали задание раскрыть деятельность одной из банд контрабандистов. Но их главарь узнал, кто я такой, и попытался меня ликвидировать. Человек, который должен был отвезти меня к Тренчу, погиб во время пожара.

Она отстранилась от него.

— Ты агент министерства?!

Она пришла в замешательство, не сводя с него глаз. В них была тревога. Видимо, она не знала, что ему известно и когда именно он узнал правду.

— Окажись я контрабандистом, тебе легче было бы примириться с этой новостью?