Cambia la vita
Шрифт:
– Привет, а я тут тебя поджидаю, – Джим устало поднялся.
– Что, снова заблудился? Извини, я занят, – как-то зло бросил парень и двинулся к стойке. Норвуд решил подождать, пока Ник разберется с Ларсом, и они смогут нормально поговорить.
Ларс оказался здоровым, как шкаф. Лицо его не отличалось особой красотой, а тёмные сальные волосы и густая щетина едва ли добавляли ему очарования. Джим даже решил, что этот амбал чем-то смахивает на медведя. Заметив издалека, что этот мужик начинает откровенно смеяться над Ником, а тот уже зарделся от злости, Норвуд решил подойти поближе и узнать, в чем дело.
– Ладно, малек, держи свои честно заработанные гины и вали отсюда, а то ты своим видом мне всех посетителей распугаешь, – толстяк протянул Волгану несколько монет.
– Семь? – неожиданно громко воскликнул паренек. – Только семь? Ты обещал вдвое больше.
– А ты обещал прийти вчера, – все с таким же насмешливым видом говорил Ларс.
– У меня было время до воскресенья, а сегодня только среда! – Джим и представить не мог, что вчерашний весёлый мальчишка может быть таким злым.
– Так, все, выметайся, – Ник не двинулся с места. – Пошёл вон, кому говорю?
– Я же не для себя, – теперь уже не со злобой, а с мольбой пробубнил парень.
– А мне какое дело? – Ларс схватил сопротивляющегося Ника за плечо и потащил к выходу. Норвуд поспешил за ними. Уже у самого входа, когда мужчина вытолкнул Волгана из таверны, а Джим прошмыгнул мимо «шкафа», Ларс расхохотался:
– Вот, смотри, и твой дружок тут! Часа четыре тебя ждал, не меньше.
А когда Ник стал отходить от «Дубков», он крикнул ему в спину:
– Твой батя заходил, просил в долг ещё тридцать гиней! – парень резко обернулся, в его глазах читалось беспокойство, а Ларс только зло рассмеялся. И уже закрывая дверь сказал: – Ну как отказать человеку?
Лицо Волгана переменилось. Непонятно было, что оно выражает: и досаду, и злобу, и дикую усталость. Вдруг он, будто вспомнив о Джиме, повернулся к нему.
– Четыре часа? – безразлично спросил Ник. – Тебе что, заняться больше нечем?
Но не успел Норвуд ответить, как к ним подбежал мальчик, на вид лет десяти, худой, растрепанный, в рубахе, которая была ему велика.
– Ник! Ник! – он, запыхавшийся, еле добежал до них. – Там… Батя… А Элинка плачет, а папка заставляет ее зачем-то в таверну идти, говорит, к мужикам. И мамка тоже…
Даже не дослушав мальчика, парень рванул к дому. Джим, не зная, что делать, как вкопанный стоял на месте. Мальчик подошёл к нему и дернул за руку. Норвуд посмотрел в детские глаза, полные слёз.
– Помогите, – устало попросил мальчик, – помогите Нику. Мы у реки живём, рядом с мельницей.
Отрешенно посмотрев на мальчика, Джим, наконец, понял, о чем он говорил, и зачем Элинке идти в таверну. Добежав до поля, Джим заметил впереди Ника. Норвуд кричал ему, чтобы тот подождал, и парень все-таки его услышал. В дом они зашли вместе. В самом углу, на лавке, свернувшись калачиком, лежала совсем молодая девушка, закрывая лицо руками. Отец пытался их от лица отнять и постоянно кричал, а мать смотрела на все это из-за стола. Вне себя от ярости Ник в два счёта добрался до лавки и оторвал пьяного отца от бедной девушки.
– Ты совсем из ума выжил?! – мужчина все ещё пытался прорваться к дочери, но Ник держал его крепко. Он тут же крикнул Элине: – Марш к Питу!
Девушка испуганно встала с лавки и, шатаясь, направилась к выходу. Она бы упала, если бы Джим не подхватил ее. Она всхлипнула, пробормотала «спасибо» и удалилась из дома. Все внимание Норвуда переключилось на взбешенного Ника. Джим понимал, что случайно становится свидетелем слишком личной сцены, но не мог заставить себя уйти. Как только дверь за девушкой закрылась, Волган отпустил отца.
– Ты совсем с ума сошёл?! Это же твоя родная дочь! Решил сделаться отцом проститутки? – он поморщился при этом слове, – браво!
– Это не твоё дело!
– Ах, не моё! Тогда вот тебе моё дело: тридцать гиней! О чем ты думал? Чем ты будешь отдавать? А, да! Ты же дочь по жёлтому билету отправляешь, как я мог забыть? А ты, – он посмотрел на мать, – ты же мать!
– А что в этом такого, Никки? – она с искренним удивлением посмотрела на сына. И от этого Ник взбесился ещё сильнее.
– Ты вместе с ним напилась, что ли?! – отец тихо подошёл сбоку и отвесил ему сильную пощечину.
– Не семей так разговаривать с матерью! Мои дети, что хочу, то и делаю! А ты, – он ткнул пальцем ему в грудь, – здесь никто. Пойдёт Элина, куда скажу, и сделает все то, что повелю! А будешь мешать, из дому вышвырну, как собаку облезлую! Понял?!
Парень молча развернулся и вышел из дома. Джим медленно вышел следом. Притворив дверь он оглянулся по сторонам – Волгана нигде не было. Взгляд его зацепился за речку. Джиму вдруг пришло в голову, что парнишка мог просто не выдержать, а обрывы здесь высокие… Как подтверждение он заметил силуэт, со всех ног несущийся к воде.
– Ник! – Норвуд бросился за ним, не прекращая звать его.
Только у самого обрыва он смог догнать воришку. Крепко схватив его поперёк живота, Джим оттащил его от края.
– Пусти! Отвали, Джим! – Ник не переставал брыкаться и пытаться вырваться из цепких рук.
– Обязательно, как только успокоишься.
К удивлению Норвуда, парень быстро угомонился. Джим расцепил руки, все ещё опасаясь за Волгана. Но тот, похоже, уже и не думал бежать. В нем будто что-то сломалось, и он в бессилии опустился на траву, закрыв лицо руками.
– Не могу больше, не могу, – пробормотал он. И тут же затрясся в беззвучных рыданиях. Ник не знал, что в нем сильнее: злость и обида, вырывавшиеся наружу так много времени, или стыд перед Джимом за то, что он такой слабый.
Джим, ничего не отвечая, сел рядом с обессиленным парнем. Солнце уже давно зашло, и Джим вскоре почувствовал, что Ника трясет.
– Я, блин, для него пашу, как ломовая лошадь, всю жизнь свою угробил, а он! Хоть бы раз поблагодарили! Ой, Джим, – он ухватился за его рукав.