Can't help falling in love

Canvi

Ричи ненавидел всех вокруг. И все вокруг ненавидели Ричи.

Ричи ненавидел свою жизнь, когда видел целующихся брата и его девушку. Ненавидел свою жизнь, когда слушал, как за стенкой тихо, но так восхитительно стонет под Майклом Элевен. Ненавидел свою жизнь, когда представлял себе тонкую девичью фигурку, завораживающе извивающуюся на нём. Ненавидел свою жизнь, когда запускал руку в трусы и яростно дрочил, мечтая о нежных и всегда холодных пальчиках, которые бы мягко отстранили его ладонь и сами начали поглаживать под головкой именно так,

как он больше всего любит.

Ричи ненавидел свою жизнь и ненавидел чёртову Элевен, приходившую к нему в горячих снах где-то с тринадцати лет, когда он достиг пубертатного возраста.

Ричи ненавидел свою жизнь и ненавидел ботаника-брата, который имел возможность ласкать юное девичье тело с пятнадцати лет, владеть этим самым телом.

Ричи ненавидел свою жизнь и себя.

Ричи ненавидел всех вокруг. И все вокруг ненавидели Ричи.

***

Впервые Ричард занялся сексом с Элевен, когда он с горем пополам заканчивал двенадцатый класс, она сама была ещё в одиннадцатом, и они оба были в школьной библиотеке.

Ричи вообще чёрт знает, как сюда занесло (кажется, ему нужно было закрыть в собственной карточке пробелы напротив давно уже потерянных учебников), а вот девушка бывала здесь едва ли не ежедневно, обожая книги и литературу всей душой.

Он снёс её с ног, повалив на пол, в самом дальнем углу библиотеки. Он был зол и очень неудовлетворён, а она так заманчиво и неловко раздвинула ноги в платье, потирая ушибленную макушку.

Ричи облизнулся и, воровато оглянувшись, буквально прорычал ей в лицо:

— Как же я тебя ненавижу! — И впился ошарашенной девушке в губы.

Он сжимал её, вырывающуюся, в объятиях, прижимая к себе и потираясь пахом о её внутреннюю часть бедра с невероятно нежной — бархатной — кожей.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — яростно шептал он, осыпая её шею и ключицы поцелуями, пока она тяжело дышала ему в макушку, но почему-то не кричала о помощи.— Как же я тебя ненавижу, Бог мой!

Она вдруг схватила его за голову и, подтянув к себе, выше, с той же свирепостью впилась ему в губы, обхватывая ногами за пояс и прижимая плотно к себе.

— О. мой. Бог! Да, ангел, давай… потрись об меня сильнее… — бормотал он ей, стягивая с себя джинсы и нижнее бельё, жадно оглаживая её обнажённые бедра и острые тазовые косточки. — Ты уже вся влажная… так хочешь меня, да? Чтобы я вошёл в тебя, наполнил собой… Похотливая шлюшка… Похотливый ангел… Как же я тебя ненавижу.

Он так и шептал ей срывающимся на хрип голосом разные пошлости, мешая их с признаниями в ненависти. И яростно трахал, прижимая за бёдра к себе.

***

Ричи не знал, что именно между ними происходит. Они просто ненавидели друг друга. И трахались друг с другом. В разных закутках и тёмных углах, в самых неудобных позах, в самое неподходящее время. Они как будто играли с огнём, постоянно срываясь друг на друге, вечно бормоча друг другу о ненависти и тут же зацеловывая свои слова губами.

Он видел, как Элевен по-прежнему влюблённо заглядывает

едва ли не в рот ничего не подозревающему Майку, который слепо доверял ей, и вспоминал, как трахал её, раздвинувшую ноги, в отцовской машине на заднем сидении. Как же он ненавидел её. И как же он ненавидел своего брата, но теперь уже хотя бы за то, что у того была Эл. И он ненавидел себя за то, что ненавидит её.

Это был какой-то замкнутый порочный круг.

Почему она делает это с ним? Чего она добивается, гуляя с одним и трахаясь с другим? Пытается везде поспеть? Реализует какие-то свои сексуальные амбиции? Что с ней не так?

Ричи спрашивал её об этом каждый раз и каждый раз получал один и тот же ответ. «Не знаю».

Она не знает, почему готова отдаваться ему в самых неожиданных местах. Не знает, почему принимает его признания в ненависти к ней и шепчет то же самое ему на ухо, мешая их со стонами и его именем. Не знает, почему изменяет Майку. Не знает, почему она такая шлюха.

Но Ричи это безумно нравилось, хотя он всё ещё ненавидел её.

***

Это продолжалось полгода. Восхитительные полгода жёсткого секса и ненависти друг к другу. За это время Ричи даже немного полюбил свою жизнь, но совсем немного.

Он уже жил в своём собственном доме, где можно было не скрываться по углам и трахать длинноногую девушку с потрясающей гибкостью хоть на комоде, хоть на столе, хоть на полу или в кровати. Да где угодно! Весь дом был в их полном распоряжении.

В этот раз они не дошли до его спальни и занялись сексом прямо в коридоре, прислонившись к стене. И теперь они оба тяжело дышали, развалившись полуобнажённые и растрёпанные, взмыленные, прямо на холодном полу. Ричи дотянулся до скинутой куртки и вытащил пачку сигарет с зажигалкой, а Эл медленно застёгивала мелкие пуговки на своей клетчатой огромной рубахе.

— Зачем мы делаем всё это? — спросил он, выдохнув едкий дым ей в лицо.

— Не знаю, — вновь ответила она, пожимая плечами и отводя взгляд в сторону.

— Ты такая шлюшка. — Покачал головой Ричард, вновь выдыхая дым. — Трахаешься и с ним, и со мной. Тебе самой от себя не противно? Ненавижу тебя за это.

— Я тоже себя ненавижу, — вдруг тихо продолжила она, опустив голову и глядя на свои обнажённые бедра, прикрытые только длинными полами цветной рубашки. — Я не знаю, зачем я это делаю, но я ненавижу себя за это. И ненавижу тебя.

— О, правда? — усмехнулся парень, косо глядя на неё и наслаждаясь её откровенно затраханным видом. — Если ты так ненавидишь меня, то почему моя сперма всё ещё на твоём лице?

— Что? — Удивлённо распахнула глаза она, подскакивая с пола. — Но ты же не… — Эл бросилась к висящему в коридоре зеркалу.

Ричард расхохотался, поправляя сползшие на кончик носа массивные очки.

— Конечно же не, — прокричал он ей, — потому что она вся размазана на твоих бёдрах, ангел!

Как же он ненавидел себя сейчас за эти слова. За своё отношение к ней. Как же он ненавидел её.