Цап-царап, или Оборотни для Маши
Шрифт:
– Лежи так, - приказывает.
Я лежу. Влажными глазами наблюдаю, как он спускается ниже, пальцами берется за резинку моих легинсов.
И резко, с треском рвет их.
Глава 10
Из моего горла вырывается писк.
Держите меня.
Они у меня одни, эти леггинсы, они так мне нравились. Есть ещё вторые, но они уже старые, растянутые, как он мог. Волнение за одежду захлёстывает настолько сильно, что я забываю даже о своих голых бедрах, на которые он теперь
И о том что он взрослый, сильный, жёсткий мужчина.
– Что ты делаешь, - поднимаюсь.
– Руки, - он почти рычит, одним движением ловит мои запястья и рывком заводит на прежнее место мне за голову.
– Тихо. Лежи сказал.
Его глаза блестят.
Он так взбудоражен.
Всего лишь потому, что я подняла руки?
А ему можно рвать мою одежду?
И мне молчать?
И я молчу, под его взглядом опять растягиваюсь на кровати, в тишине слышу его густое дыхание и сама дышу с паузами, по коже бежит сквозняк из окна, и я понимаю, что почти голая.
В трусиках.
Которые Савва подцепляет пальцем и...
Раздается треск.
Это трещит ткань трусиков.
Это всё!
Шевелю ногой, прикрывая лобок.
Он настойчиво отводит ее в сторону. Ладонью накрывает промежность.
Охаю, руками цепляюсь в полку над кроватью, мне на голову оттуда падает мягкий мишка.
– Маша ты горячая. И мокрая, - шепчет Савва.
– Созревшая ягодка. Надавить - и брызнет сок, - он гладит меня между ног, размазывая мое желание, перебирает пальцами складки.
– Я так хочу надавить.
Выгибаюсь в пояснице, до боли в руках сжимаю угол полки, меня никто там не трогал, ни разу, только я сама, на днях, когда думала о нем и не могла уснуть, представляла его. И вот моё опасное желание сбылось - его рука, его пальцы, раскрывают меня, исследуют, и у меня нет никакой воли, нужно продолжения, мне тоже нужно его трогать, и я нарушаю приказ.
Медленно тяну руку к нему.
И тут он давит. Куда-то. В какую-то созревшую ягодку.
И с головы до ног по мне проходится разряд тока, я будто лопаюсь, не в силах сдержать в себе это чувство пытаюсь сдвинуть ноги и кричу на всю комнату, руками впиваюсь в плед, мну постель и трясусь, как на холоде, но от жара, срываю голос.
А потом чувствую что-то.
Очень мокрое.
Его язык, его губы. Ощущаю, как он с жадностью втягивает в рот складочки, с силой сжимает мои бедра, шире раздвигая ноги, подхватывает под колени. Забрасывает мои ноги себе на плечи и пьет меня, с глухим урчанием, вылизывает меня, этот мужчина, невозможно, мечусь, словно в огне, как под палящим солнцем жарюсь, стонами захлебываюсь, это так хорошо, невозможно, как другой человек способен такое с тобой сделать, почему ему доступно это знание, откуда. Мое тело в его бесконечной власти, отдано ему.
Я оглушена
– Правда, девочка. Только девочки такие вкусные. Я не ошибся. Это просто замечательно, Маша.
Ослабленная, размазанная, лежу и не улавливаю смысла его слов.
И того, что все закончилось. Его языка между ног нет.
Это ужасно.
Зачем так делать.
Распахиваю глаза.
Он нависает надо мной. На губах блестит сытая улыбка.
У него секси-губы. Сочные и объемные, такие только кусать.
С трудом поднимаю голову и тянусь попробовать свой вкус.
Он резко отстраняется, поворачивает голову в сторону открытого окна.
По полу что-то брякает. И ещё раз.
А потом слышу шорох голых кустов за окном. Тихий девичий смех. И весёлый голос Полечки:
– Мэри, ты спишь? Мэри, мы у тебя под окном. Выходи.
Глава 11
Не понимаю, как мне удается дойти до окна. Наверное, меня толкает мысль, что подруга, не дождавшись ответа, залезет сама.
А тут я.
Растрёпанная, раскрасневшаяся, в порванной одежде в мужских объятиях.
Ноги дрожат, руки, все тело. Ещё и легинсы болтаются лоскутами, связывают движения.
Опираюсь руками на подоконник.
И слышу, как за спиной тихо хлопает дверь.
Смотрю через плечо.
Он ушел.
Как же так.
Кто разрешил.
Нет, просто ведь мы не закончили. Он хотел, я хотела, и...
– Маша!
– громким шепотом зовёт Полина.
– Ау! Ты спала что ли?
Девочки глупо хихикают.
На востоке краснеет небо.
Скоро станет совсем светло.
– Спала!
– сердито откликаюсь.
– А вы почему не дома?
– Пошли гулять, - мне показывают бутылку шампанского.
– Вернёшься до того, как проснется Тамара.
– Ее дома нет, - машинально ляпаю.
– Тем более, - присвистывает Полина.
– Погоди. А этот твой Савва. Он дома?
– Он не мой!
– торопливо возмущаюсь.
И заливаюсь краской.
Мой, конечно.
После такого.
Да. Я не дура и складывать дважды два умею. Он взрослый-успешный-состоятельный-очень-красивый.
И он у нас проездом.
Но помечтать мне никто не запретит. Я и раньше мечтала, и сейчас тем более, бережно упакую в памяти все, что случилось этой ночью.
И буду перебирать перед сном.
– Пошли скорей, - торопят девочки.
– Долго нам в кустах торчать? Кстати, это не твоя сумка?
– Дай сюда, - перегибаюсь через подоконник, за ремешок хватаю сумочку.
– Идите к подъезду на лавочку. Сейчас я.
Быстро достаю из шкафа спортивные брюки. Скомканные легинсы кидаю под кровать. Собираю волосы в хвост и тру лицо.