Царь девяти драконов
Шрифт:
Юншэн молча кивнул, выражая покорность. Он не являлся сторонником жестокости. Но, похоже, выбора не оставалось. Светлейший Лаоху прав. Сейчас нужно занять народ. Успокоить его умы, дабы избежать волнений. И, к сожалению, ничего лучше, чем кровавое представление, на эту роль не найти.
Под одеждой екнуло маленькое старое сердечко, и советник невольно крепче прижал руки к груди.
— Что с беглецом, о котором рассказал страже цзы Хэн? — поинтересовался ван.
— Поиски продолжаются, — Юншэн был рад, что разговор сменил тему, — в проулке рядом с площадью стражники нашли тело с пронзенным сердцем. Но караульные клянутся, что ни во дворец, ни в Храм предков нога чужака не ступала.
—
— Истина в словах твоих, о, светлейший.
— Но мы должны просчитать все наперед. Благородный цзы Хэн в этом прав. По этому я повелеваю сделать то, о чем мы уже переговорили сегодня на рассвете. Поручаю это тебе, мой главный советник.
— Все будет сделано в точности.
— И еще, — на мгновение лоб вана нахмурился, но затем разгладился, — пусть стража приготовит бамбуковые костры. По главным улицам и в знатной черте. Но не поджигает без необходимости.
— Это для празднества, светлейший?
— Нет, но пусть люди именно так и думают.
Советник рискнул и чуть приподнял голову выше дозволенного:
— Повелитель, неужели ты считаешь...
— Я не сомневаюсь в силе войска Фу, — оборвал владыка, вскинув руку, — однако привык просчитывать наперед. Мне будет так спокойней.
Легкий холодок пробежал по спине старца, но он быстро взял себя в руки.
— Я исполню волю своего Повелителя беспрекословно и в точности, — твердо ответил Юншэн.
— Как и всегда, — вяло улыбнулся Лаоху, — и последнее. Послы к клану Цзюнсун уже готовы?
— Гонцы снаряжены и одарены твоим приказом, светлейший ван, — заверил Юншэн, — они готовы отправиться в путь по первому велению.
— Да будет так, — Лаоху махнул рукой, — ступай и исполни все, что предначертано.
— Я повинуюсь, господин, — почтительно поклонился советник и, развернувшись, направился к выходу.
Ван следил за тем, как его подданный неспешно покидает зал приемов. В глазах Лаоху застыли думы и тревоги.
***
Юншэн медленно спускался по лестнице. Солнце встречало его рассветными лучами, а стража вана — непроницаемыми лицами. В тигриных шкурах по правую руку, в волчьих по левую... Советник так привык за эти долгие годы к новому порядку, что считал его родным. По сути, он давно стал для него родным. Своим. Ради нового мира он пошел на презираемое многими деяние. Пошел на предательство. Но все это время Юншэн считал, что оно того стоило. С теми, кто был до Лаоху, невозможно было построить город процветания. Слишком слабыми были их умы, подверженные суеверию. Все, что они делали, так это проводили время в почитании своего покровителя. Не задумывались о будущем. О процветании земли и величии духа. Были уверены, что Хранитель сделает все за них. Но нет.
Юншэн не видел выхода из того тупика. И призраки прошлого не мучили совесть... до недавнего времени.
«Неужели... неужели мой поступок был напрасен? Если все, что создавалось таким трудом... такими усилиями... если все это развеется в прах, то какой смысл был в моем поступке? Если всему виной окажется Башэ... Призрак прошлого, в который я не верил. Который я отвергал... О, Шанди, надеюсь, ты спасешь нас...».
Сердце Юншэня забилось учащенней. Из-под краев одежды показалась милая мордаха с ржеватой шерсткой. Глаза-бусинки подслеповато щурились. Зверьку передалась тревога своего хозяина.
Советник остановился посреди лестницы и провел рукой ему по головке:
— Вот кого-кого, а тебя-то я в обиду точно никому не дам. Так, что сиди себе спокойненько, пусть у меня, старика, голова болит.
Будто поняв человеческую речь, зверек пискнул и скрылся внутри.
Советник вздохнул. Однако на губах его заиграла вялая улыбка. Этот рыжеватый комочек оставался чуть ли не единственным источником силы для него. Такой же нитью, связывающей с прошлым.
В те времена, когда волосы советника еще не покрыла седина, он спас его от змеи. Маленький, брошенный комочек был обречен... но он спас его. От змеи... Так символично... И так страшно... страшно смотреть в будущее. Но он должен это сделать. Сделать и не падать духом. Ведь иначе вправду все окажется напрасным.
Тяжко вздохнув, Юншэн продолжил спуск. Сегодня у него будет много дел. И поручения вана откладывать не стоит.
***
С чувством выполненного долга цзы Хэн возвращался в Сычжуан. После ночного происшествия и рассказа обо всем страже, он был уверен — язычнику Шанкару недолго бродить по улицам Хучена. Скорее всего он уже мертв, а вскоре к духам отправится и его богохульная семейка. Мысли об этом доставляли старейшине неописуемое удовольствие. Сидя в телеге, которую ему заботливо вернули и даже отмыли от кровавых пятен, цзы расплывался в торжествующей усмешке. И лишь осознание одной небольшой вещи слегка портило настроение. Он не сможет воочию наблюдать, как злостных язычников приносят в жертву Великому Шанди. Но приказ вана — есть приказ, его надо выполнять незамедлительно. А Хэн не привык выказывать неповиновение бо. Тем более своим положением он был обязан именно Лаоху. Ну, благо хоть управлять быками теперь больше не пришлось. В обратный путь ему выделили охрану из целых шести человек. Двое уселись на место погонщика. Двое напротив и еще двое по бокам. Так, что теперь старейшина чувствовал себя абсолютно защищенным. Но каждый раз, когда он возвращался в памяти к событиям минувшего вечера, все нутро переворачивалось от гнева. Как он посмел, этот грязный язычник, угрожать ему копьем, использовать и заставлять управлять телегой? Его! Цхы Хэна! Но ничего, скоро Шанкар поплатится за все, что сделал. Если уже не поплатился. А его, Хэна, ждут куда более важные дела. Нужно вернуться в Сычжуан и исполнить волю Повелителя. Отправить в Хучен тех, кто нуждается в крове и защите. Сам же старейшина намеревался восстановить все, что разрушила проклятая тварь, в кратчайшие сроки. Он был уверен — не успеет разлететься весть о прославленной победе гуна Фу над Башэ, как он отстроит селение и вновь наполнит рисовое поле злаками!
День близился к полудню, однако на дороге сохранялся сумрак. Листья пальм, ветви салов и лианы так сильно переплелись, что создавали естественную природную крышу. И хотя солнечные лучи не проникали сквозь плотную завесу зелени, а Матерь вод протекала совсем рядом, это не спасало от духоты. День выдался жарким и безветренным. Рой кровососущих насекомых вился около лица, вызывая злость и раздражение у стражников. Но цзы будто не обращал на гнус внимания. Он упивался своей победой. Звук ночного набата до сих пор отдавался в памяти сладкой музыкой.
Хучен уже давно скрылся за завесой джунглей. Солнце пересекало зенит. Ухватившись за посох обеими руками, Хэн прикрыл веки и прислушивался к убаюкивающему шуму колес и стуку копыт. Даже комары, пищавшие прямо над ухом, не могли помешать наслаждаться думами и моментом...
— Ну, начал-о-о-о-сь, — проворчал один из стражников, сидевших на месте возничего.
— Угум, — поддакнул второй, — надо было ему свалиться именно здесь и сейчас.
— В чем дело? — цзы недовольно нахмурился, но веки не поднял.