Царь Дмитрий - самозванец
Шрифт:
ликокняжескую спальню, где великокняжеские отроки забавлялись играми, садился на лавку, ногу в сафьяновом сапоге на кровать великокняжескую закидывал и призывал отроков для внушения неподобающего. Последующий розыск выявил и другие прегрешения Шуйских: расхищение казны, отписыва-ние земель государевых.на своих родственников и на монастыри, похищение и клеймение сосудов драгоценных именами своих предков, возведение хором за счет казны, шитье шуб из мехов казенных, неправый суд.
[1540 г.]
Молитвами митрополита Иоасафа и стараниями князей Бельских князья Шуйские были отставлены от двора великокняжеского. Тогда же постановили освободить из заточения ближайших родственников великого князя Иоанна, его троюродного дядю Дмитрия Андреевича, сорок девять лет назад посаженного великим князем Иваном Васильевичем в темницу для спокойствия державы, а также дврюродного брата Иоанна, отрока Владимира, сына князя Андрея (Старицкого), и мать его Евфросинью. Последним вернули богатую Стариц-кую вотчину и дозволили иметь двор, дали новых бояр и детей боярских.
[1542 г.]
Января 3-го, темной ночью Шуйские с боярами своими и детьми боярскими затеяли дело лихое, напали врасплох и на митрополита, и на князя Бельского, и на всех их друзей верных. Бельского со товарищи быстро скрутили и в темницу заточили, а за митрополитом, хоть и немолод он был, побегали. Как окружили злодеи палаты митрополичьи и стали бросать каменьями в окна, Иоасаф утек на Троицкое подворье, приступили и к нему, но игумен Лавры и князь Дмитрий Палецкий именем Святого Сергия безбожников на время сдержали, дав владыке возможность скрыться в великокняжеском дворце, в спальной великого князя Иоанна. И туда охальники с великим шумом ворвались, митрополита всякими срамными словами ругали, а потом скрутили, как татя, и в телегу простую бросили.
Иоанн испытал великий страх, а у брата Георгия случился приступ черной немочи, едва не лишивший его жизни.
Во главе Думы вновь Шуйские встали, князья Андрей и Иван Михайловичи и их родственник ближайший Федор Иванович Скопин. Князя Ивана Бельского в темнице умертвили, прочих в места отдаленные сослали. Тишина и спокойствие восстановились. Митрополитом же избрали благочестивого Макария.
[1543 г.]
Стремясь привязать к себе юного великого князя и в то же время удалить его отдел, Шуйские всячески потворствовали ему во всех забавах диких и жестоких. Любая прихоть Иоанна немедленно удовлетворялась, любая вина прощалась, любая его шалость вызывала восторг, а любая шутка смех. Рассказывали, что в детские года Иоанн развлекался отрыванием крылышек у мух, потом свертывал головы у мелких пичуг, которых специально ловили для него, затем вешал кошек и скидывал собак с высоких помостов, куда заманивал тех мясом. Когда дали ему в руки лук, то сразу же поставили перед ним живую мишень, и вскоре Иоанн расстреливал десятками кур и зайцев, мечущихся в ужасе по загону, а Шуйские довольные кричали, что так из него вырастет искусный охотник и воин. Говорят еще, что он как-то зазвал на крышу терема дворового мальчика, который ему всегда прислуживал, и спихнул его вниз, а потом стоял и смотрел, как из него, умирающего, вытекает кровь. Воспитанием же и образованием Иоанна, вплоть до избрания Макария на митрополичий престол, никто не занимался.
[1544 г.]
Января 3-го впервые изошла гроза от великого князя Иоанна Васильевича. Ничего ее не предвещало, двор казался спокойным, великий князь, следуя обычаю, ездил осенью молиться в Лавру Сергиеву и на охоту в Волок Ламский с знатнейшими боярами, весело праздновал Рождество в Москве, потом созвал он бояр своих и без долгих разговоров с твердо-
стию объявил, что много лет они употребляли во зло юность его, беззаконствовали, самовольно, без его на то согласия, людей убивали, землю во вред казне грабили, но больше он самоуправства их терпеть не намерен. Знаю, сказал Иоанн, что многие из вас виновны, но он казнит только виновнейшего, и указал на князя Андрея Шуйского, первого боярина, которого помимо прочего считал виновным в смерти матери своей Елены. Шуйскому руки повязали и выдали псарям, которые растерзали его на улице на глазах у всего народа московского. Помимо этого сослали в места отдаленные нескольких клевретов князя Андрея: князя Федора Шуйского, князя Юрия Темкина да Фому Головина. Друзья Шуйских безмолвствовали, народ же буйно изъявлял удовольствие, превознося Иоаннову мудрость и решимость. С того времени бояре начали иметь страх от государя. '
Вскоре выяснилось, кто подвиг Иоанна на поступок решительный. Власть в Думе и державе перешла к государевым дядьям, Глинским, князьям Юрию и Михаилу Васильевичам. Не наученные печальной судьбой Шуйских, они продолжали их линию в отношениях с великим князем, потворствовали всем его прихотям, воспитанием же и образованием не занимались. Внедрили в него единственную мысль, что будет он когда-нибудь властвовать безраздельно на Руси, да объяснили, что властвовать — значит делать все, что тебе пожелается, награждать без дела и карать без вины. При этом не озаботились растолковать ему обязанности святые помазанника Божия, что такое есть справедливость и милосердие. И к церкви христианской не приучили, ибо Глинские по происхождению своему сами были нетверды в вере православной.
Иоанн предался забавам, ничем не сдерживаемым. Едва ли не каждый день вырывался он на коне вместе с ближними своими за ворота Кремля и скакал по улицам московским, давя жен, старцев и детей и веселясь их криками. Наслаждался он и пожарами и всей суматохой, вокруг них происходящей. Говорили, что иные ласкатели для развлечения великого князя специально поджоги устраивали. Бояре же на все забавы эти смотрели посмеиваясь: «Веселится державный!»
Внешность тогда великий князь имел такую: очень высокий для своего возраста, тонкий в кости, с лицом пригожим, гладкостью своей на девичье похожим, с таким же по-девичьи капризным ртом, в противоположность этому серые глаза глядели холодно и настороженно. Волосы имел светлые, с легкой рыжинкой, пышными волнами спадавшие на плечи.
[1547 г.]
Иоанну исполнилось шестнадцать лет, определенные в завещании отца его великого князя Василия Ивановича как возраст совершеннолетия, но Иоанн не спешил взять полноту власти в свои руки, предаваясь забавам. Но после перерыва вынужденного на пост рождественский он призвал к себе митрополита Макария, имел с ним беседу долгую, а как вышли они из палаты, то все, ожидавшие их, поражены были происшедшей с Иоанном переменой, лик его был светел, а в глазах сияла решимость. Объявил Иоанн торжественно, что решил он венчаться на царство, приняв титул царя Всея Руси, доселе неведомый, и тем сравняться с врагами нашими, царями неверными и королями нечестивыми. А еще Иоанн сказал: «Уповая на милость Божию и на Святых заступников Земли Русской, имею намерение жениться. Хотел по примеру славных пращуров наших искать невесту в иных царствах, но, рассудив основательнее, отложил эту мысль. Во младенчестве лишенный родителей и воспитанный в сиротстве, могу не сойтись нравом с иноземкою. Будет ли тогда супружество счастием? Желаю найти невесту в земле родной по воле Божией и благословению первосвятительскому». Макарий же ему с умилением ответствовал: «Сам Бог внушил тебе намерение, столь вожделенное для твоих подданных! Благословляю оное именем Отца Небесного!»
И бояре со святителями вместе со всем народом московским слились в крике восторга. Так все устали от безвременья и лихолетья, что, узрев истинное величие, тут же пали перед ним ниц. «Владей нами, царь-государь, казни и милуй, мы твои верные холопья. Но направь нас на подвиг, дай жизнь прожить в славе, а уж мы не посрамим ни тебя, ни предков наших,
ни всю Землю Русскую!» Даже старцы седобородые рыдали навзрыд.
Венчание на царство было делом небывалым, поэтому чин венчания долго составляли, взяв за образец предание о временах Владимира Мономаха и свитки о византийских порядках. В женитьбе же государевой следовали древнему русскому обычаю. На следующий же день по объявлению Иоаннову разослали по всем землям русским, к князьям, боярам и детям боярским грамоты с печатью великокняжеской. И написано там было следующее. «Когда к вам эта наша грамота придет и у которых будут из вас дочери девки, то вы бы с ними сейчас же ехали в город к нашим наместникам на смотр, а дочерей девок у себя ни под каким видом не таили б. Кто же из вас дочь девку утаит и к наместникам нашим не повезет, тому от меня быть в великой опале. Выбирать из тех девок ростом не мелких, телом не худощавых и не плоских, с лицом приятным, с кожей белой и чистой, с волосом густым. Смотру быть в Москве на тридцатый день от Рождества Христова».
Первым приспело венчание на царство. Утром января 16-го Иоанн торжественно вышел в столовую палату, где его уже ждали все бояре, а воеводы, князья и чиновники, числом более трехсот, стояли в несколько рядов в коридоре, лестницах, и сенях, оставляя между собой свободное место для прохода. Ход открыл Благовещенский протоиерей Феодор, которому Иоанн вручил золотое блюдо с лежащими на нем Крестом Животворящим, шапкой Мономаховой и бармами царскими. За ним ступал князь Михаил Глинский, как старший ближайший родственник. А в сопровождении люди служивые, казначеи да дьяки.