Царь горы
Шрифт:
Предсказательница звонко расхохоталась:
— Долго заучивал речь?
— Четверть часа, — признался Луминар. — Уж больно непривычные обороты.
— Нет, ты действительно чокнутый, Густав. Сообщить девушке, что планируешь убить ее отца, и тут же предложить ей руку и сердце. Я думала, кретины у нас Малкавианы.
Кардинал потер лоб.
— Э-э… дорогая, я понимаю твое состояние и ценю, что с тобой до сих пор не случилось истерики, но прошу тебя впредь избегать слов «чокнутый», «кретин» и им подобных. Мне это неприятно.
— А
— Будет очень мило, если ты разрыдаешься и признаешься в том, что всю жизнь восхищалась мной. — Густав погладил брюшко. — Впрочем, сойдет и высокая оценка моего интеллекта.
— Я не знаю, что сказать. Просто не знаю.
— У тебя есть время до утра, дорогая. Объявим о помолвке часов в девять? Затем небольшой праздник, ну, и все как полагается.
— А если отец окажется сильнее?
Луминар вздрогнул. Прищурился, положил руку на кинжал. Но уже через мгновение жизнерадостно засмеялся:
— В этом случае, Клаудия, нас объединит смерть. Я позабочусь о том, чтобы ты умерла сразу же, как только перестанет биться мое сердце.
— Вот и верь после этого словам любви, — вздохнула девушка. — Все мужчины одинаковы.
— Давай объясним это тем, что я не хочу ни с кем делиться таким сокровищем? Ты будешь моей или ничьей.
— Увлекаешься пьесами Шекспира?
— Что делать, дорогая, мы ведь в Англии. Не «Гарри Поттера» же мне читать.
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки
Москва, Бутово
18 декабря, суббота, 00.40
— Твоя смена будет сортировать еще десять ящиков. Это приказ, в натуре.
— Мля, нам что, до утра здесь горбатиться?
— Не понял, Дурич. Тебе плохо?
Петля угрюмо оглядел набычившегося Копыто. Докопался, фюрерский подхалим! Ишь, уставился, а сам уже готовится измену под корень выводить: одна ладонь на ятагане, вторая поглаживает рукоять пистолета.
— В натуре, боец, ты недоволен?
— Я уйбуй, — буркнул Петля.
— И чо с того? Решил, что пасть можно разевать? Петля опустил голову:
— Я доволен. Мне не плохо. Надо будет — еще сто ящиков переберем.
— То-то же.
Копыто постоял с минутку, плюнул и медленно потащился надзирать за происходящим дальше, в глубь подвала. Петля же перевел дух и вернулся к своему занятию: сортировке содержимого ящиков для пожертвований.
— Пора Копыто мочить, — прошептал стоящий рядом боец Ручка. — Совсем озверел, поганец.
— Я хотел, — так же тихо ответил Петля. — Оружие он, гад, отнял. А то бы…
— Да ты его одной левой!
— Знаю, знаю…
Уйбуй попытался представить, что именно он сделает с Копыто одной левой, сладко причмокнул и поправил трусы — несмотря на то что в подвале было прохладно, никакой другой одежды ни ему, ни бойцам десятки не полагалось. Досмотр на входе, досмотр на выходе. Меры предосторожности. Правильно, конечно, — ищи потом пожертвования по карманам и подкладкам, но ведь не май месяц. Зима, в натуре.
— Я простужаться начал, — шмыгнул носом Ручка. — Завтра заболею.
— Терпи, полчаса до конца смены.
Два бойца подтащили к столу очередной ящик. Здоровенный Контейнер отомкнул замок — ключи были только у него и Копыто — и отступил назад, не спуская глаз с соплеменников и сжимая в левой руке пистолет. Надзиратели прекрасно понимали, какое воздействие оказывает на Красных Шапок большое количество денежных знаков, и принимали все возможные меры предосторожности.
— Ого, сколько бумажек! — Ручка поплевал на пальцы и принялся сортировать банкноты. — Как же нас любят в Тайном Городе, правда?
Контейнер скривился и отошел к соседнему столу.
— Чего радоваться? — пробурчал Петля. — Вот если бы все это наше было — другое дело. А так одно расстройство.
Как говорится, если деньги не радуют, значит, они не ваши.
— Так ведь Кувалда нам заплатит.
— Но не столько.
— Это да… не столько. — Ручка вздохнул. — Петля, смотри — граната.
Уйбуй, продемонстрировав чудеса реакции, присел под стол и поинтересовался:
— Чека на месте?
— Ага.
— Точно на месте?
— Ага.
— Хорошо.
Петля поднялся на ноги, опасливо покосился на «лимонку», затем на прорезь в верхней крышке ящика, снова на гранату:
— Как ее внутрь засунули-то?
— Да небось наши забыли, — махнул рукой боец. — Когда ящик колотили.
— А-а…
— Граната — это фигня, — зевнул Ручка, бездумно катая металлический «лимон» по столу. — Ребята в одном из ящиков вставной мост нашли.
— Золотой?
— Ага. Нужен?
Уйбуй почесал лысую голову. Втайне он давно завидовал золотым фиксам, что носили щеголеватые человские уркаганы, но в Южном Форте не рекомендовалось хвалиться достатком, и драгоценный металл во рту как пить дать привлечет ненужное внимание соплеменников. Впрочем, можно и рискнуть…
— А как мост вынести?
— В рот вставишь.
— А зубы куда девать?
— Я тебе их выбью.
— Не, — подумав, мотнул головой Петля. — Не возьму я мост. Мало ли кто его до меня носил?
— Тоже правильно, — пробормотал Ручка, разглаживая банкноту гранатой.
Уйбуя же продолжать работу ломало. Странное на него накатило чувство: словно обида какая вспомнилась. Пожалеть себя захотелось. Опять же мост, который будет носить кто-то другой, более проворный, опять же стопка ассигнаций, что росла справа от Ручки, опять же… Петля почувствовал себя несчастным. А в голове носились смутные видения: горы фишек, летящие на зеленое сукно, восхищенные возгласы при фразе: «Плачу за всех!», податливые человские женщины. С неожиданной силой захотелось подвигов и денег.