Царь Кровь
Шрифт:
– Короче говоря, у меня в голове возникло собственное кино?
– Да, у тебя были галлюцинации. Электрические наводки оказались достаточно сильны, чтобы смешать тебе память, вызвать амнезию и мышечные спазмы, которые создали ощущение, что тебя держат руками. Потом...
– Минутку, Бен, – сказала Кейт. – Почему все мы видим одни и те же галлюцинации? Почему видим серых?
– Это еще одна характерная черта явления. Электрическая активность земли более всего проявляется в зонах вулканов и землетрясений. Если нанести на карту места встречи с инопланетянами, демонами, ангелами, можно увидеть, что почти все они были поблизости к линиям геологических разломов, зонам землетрясений, действующим вулканам.
– Но почему серые? Почему Рик, например, не видит розовых горилл, а еще кто-то – зеленых драконов?
– На объяснение ушла бы еще пара недель, но психолог Юнг исследовал мир в поисках коллективного бессознательного, которое...
– Коллективного чего? —Я затряс головой. – Бен, корми меня ложками, а не ведрами. Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Синие глаза сверкнули лучиками.
– Коллективное бессознательное... Ну, вот ты, допустим, пошел в местный магазин “Тэнди” и купил себе компьютер. Его обычно продают с заранее загруженными программами. Это, грубо говоря, и есть коллективное бессознательное. Мы все рождаемся с программами, спрятанными в бессознательной части нашего мозга.
– Ладно, пойдем дальше. Почему все мы видим серых?
– Потому что, как открыл Юнг, бессознательный разум содержит генетически передаваемые образы, одни и те же по всему миру. Короче, если тебя снятся чудовища, которые, как ты думаешь, только тебе и снятся, наверняка в Африке, в Индии, в Гренландии, да где бы вообще ни снились людям чудовища, они будут одинаковы – и точно такими же, как твои.
Лицо Кейт осветилось догадкой.
– Так вот почему выдуманные чудовища – драконы, например – всегда появлялись в мифологиях разных народов?
– Именно! – поднял палец Бен. – Можно сказать, что у нас в мозгу есть кольцевой ролик со слайдами. И все одинаковы, где бы кто из нас не родился.
– И где-то на этой карусели есть образ серого человека, с бородавчатой кожей и кровавыми глазами, – добавил я.
Бен кивнул.
– Знаешь, Бен, звучит правдоподобно, – сказал я. – Только ты не объяснил, кто подбил глаза Кейт.
– Проекция.
– Проекция?
– Когда электрические наводки оказываются очень сильными, мозг проецирует галлюцинацию на других людей. Например, к тебе идет твой лучший друг. Но ты веришь, что это – серый, потому что наводка настолько сильна, что галлюцинация накладывается на видимый образ.
– И ты можешь схватить ружье и застрелить монстра, а это окажется человек! – сказала Кейт, округлив глаза.
– Рик, ты помнишь инцидент в гараже Фуллвуда, когда все это начиналось?
– Еще бы! Стенно полез на меня с железным ломом!
– Ты помнишь, какой он был?
– Он? Он совершенно озверел. Я его никогда таким не видел. Он даже лишился речи от злости. Лицо у него побледнело, а уши горели пламенем. А глаза – вот это было самое жуткое. Радужки со зрачками сузились до точек посреди белков. И непонятнее всего – он меня не только ненавидел, но и боялся.
– Значит, – спросила Кейт, – вы думаете, что Стенно напал на Рика, потому что принял его за серого?
– Я уверен. Истинная информация от зрительной системы смешалась с галлюцинацией. Стенно видел Рика как чудовищного серого человека. Помните, на него ведь уже один такой напал – во всяком случае, Стенно был в полном убеждении, что так оно и было. И он стал защищаться от этого монстра... он дрался за свою жизнь.
– Но ранения, с которыми он тогда появился?
– Нанес сам себе в тисках галлюцинации. Кейт посмотрела на свои изодранные руки.
– Значит...
– Да. Чудовища, с которыми вы дрались утром в церкви, – это были вы сами, дорогая.
– Ч-черт, – сказал я с чувством: у меня в мозгу щелкнула новая картина мира, вставая в гнездо. – Если Стивен и его группа до этого не допрут, они начнут проецировать галлюцинации друг на друга?
Бен мрачно кивнул.
– Начнут, можно не сомневаться. Как только они доберутся до более активных горячих точек, они друг в друге увидят серых. И уничтожат друг друга.
– Надо их догнать, – сказал я, поднимаясь.
– Надо, – согласился Бен. – Но сегодня вы никуда не пойдете.
– Нельзя терять время.
– Нет, Рик. Если вы выйдете сейчас, никого вы не спасете. Вы выдохлись.
– Справимся, – решительно ответил я.
– Нет, Рик, вам надо отдохнуть. Хотя бы сегодня. Кроме того, я должен вам еще рассказать об этом явлении и о том, как ему противостоять. На это нужно больше десяти минут. Например: некоторые индивидуумы сильнее воспринимают это поле, чем другие. Стенно определенно очень чувствителен. Ты тоже, Рик. Другие – меньше. Еще до того, как наша община распалась, здесь видели серых созданий. В них стреляли.
– А ты?
– А я? Я понять не мог, почему люди, которых я знаю пятнадцать лет, стали друг друга убивать. Только потом я понял, что они проецируют друг на друга свои галлюцинации. – Бен грустно покачал головой. – Так что наша деревня погибла на моих глазах.
– Есть способ прекратить эти галлюцинации? – спросила Кейт.
– Нет. Но есть способы уменьшить их эффект и, если повезет, не дать галлюцинации полностью тобой овладеть. Вам нужно научиться использовать эти способы – иначе можете подстрелить друг друга прямо сейчас и не мучиться.
Бен говорил тем же голосом и с теми же интонациями, что я слышал уже много лет, только произношение слов изменилось из-за отсутствия губ. На улице угольная пыль все с тем же мерным постукиванием стекала дождем по стеклу. Где мы веселились когда-то в саду, расстилался скрытый темнотой ночи черный ковер золы, и конца ему не было.
Если теперь я увижу серого, я буду знать, что это всего лишь призрак, созданный потоком электронов из земли, столкнувшихся с электронами у меня в мозгу. Галлюцинация. Я подумал о Стивене и остальных, стоящих лагерем где-то в горах на пути на запад, к намеченной встрече с кораблем.