Царь Кровь
Шрифт:
И не осталось никого.
127
– Они все погибли?
– Наверняка, – ответил я, осторожно отступая от ямы. – Я не смог подойти ближе. Страшный жар.
У меня горело лицо, будто я пытался сунуть голову в открытую печь.
– Это было быстро?
– Мгновенно. Хотя этот Иисус или как там его звали такого не заслужил. И Дин тоже. Им бы поджариться на медленном огне, как они хотели поджарить нас.
– Ты думаешь, они бы действительно нас убили?
– Без сомнения. И Стивена, и всех, кто не подчинился бы безоговорочно. Как сказал Иисус, два племени не могут жить на одной территории.
– Что теперь?
– Иисуса больше нет. Я думаю, его люди присоединятся к нам и признают Стивена вождем.
– Пошли, – сказала Кейт, потирая руку. – Давай уйдем подальше, пока эта штука не взорвалась.
Я оглянулся на воронку гейзера. Над ней поднимался пар, как над ведьминым котлом. Белый туман выливался за край.
Мы повернулись и пошли на запад.
Молчание нарушила Кейт.
– Откуда Виктория знала, что там земля так тонка?
– Она видела, как я провалился сквозь корку. Как сквозь тонкий лед.
– И она топала и слушала, стараясь найти полость?
– Да. Но мне почему-то трудно думать о ней как о смертной, – сказал я и покачал головой. – Она появилась из огня там на кладбище. И теперь она вернулась в огонь. Странная девушка... но она спасла нам жизнь.
Кейт поглядела понимающим взглядом.
– Спасла тебежизнь.
– Мне?
– Она считала, что ты должен быть вождем. И ясно это высказала. Ей казалось логичным ради этого пожертвовать собственной жизнью.
– Мы теперь никогда не узнаем. У нее мозги работали не так, как у всех. Я ей благодарен, вечно благодарен, но что касается меня – наш вождь Стивен. И так оно и останется.
В километре позади дух разрушения, поселившийся в земле, нашел выход. Зарокотала и задрожала земля, и гейзер вырвался из воронки, где мы укрывались. Взлетел султан кипящей воды на высоту десятого этажа и рухнул вниз, подняв занавес черного пепла.
128
Дорога плавно пошла под уклон и вывела на равнину. Она тянулась впереди бесконечной ширью черной земли, абсолютно плоской, лишенной ориентиров, если не считать военного корабля.
Он стоял, абсолютно неуместный посреди безводной пустыни.
Не было признаков ни домов, ни дорог, ни полей. Все, сделанное руками человека, исчезло без следа. Гости из других миров поглядели бы равнодушным взглядом и решили, что на этой голой равнине никогда не было и не могло быть жизни. Все, абсолютно все было сметено волной цунами. И та же волна принесла огромный корабль далеко в глубь суши. Море откатилось назад, оставив его посреди равнины.
На что была похожа эта волна, летящая на тебя с громом по бывшей суше?
Я представил ее себе (поверьте мне, я не хотел этого делать, но образы сами лезли, яркие, как телеэкран). Люди в ужасе глядят из окон домов на приближение водяной стены. А вот и сама волна шириной – сколько? Тридцать километров? И высотой в пятьсот метров?
Живо – до ужаса живо – я видел, как она накрывает ландшафт, подгоняемая многомегатонными взрывами в глубинах океана. Зеленая стена мчится быстрее курьерского поезда, гребень ее загибается, как идеальная волна для серфинга атлантов. Ревет немыслимая массы воды по равнине, как бульдозер гнева Иеговы, сметая с лица планеты леса, почвы, холмы, дороги, дома, фабрики, школы, целые города. Миллионы и миллионы должны были в ней погибнуть.
И снова бледные лица в окнах, с ужасом глядящие на приближение воды. Отчаянные крики людей, понявших, что через секунду будут поглощены и уничтожены, исчезнут под таранным ударом миллионов тонн воды.
Как это звучит, когда кричит целый город?
– Рик! Рик, ты не слышишь?
– А? Извини. Я задумался...
– О чем?
Я быстро мотнул головой.
– Ни о чем. Не важно. Прости, что ты говорила?
– Ты видишь какие-нибудь признаки Стивена или группы?
Все еще не в силах отрешиться от криков миллионов обреченных, я поглядел в бинокль.
– Ничего, – ответил я. – Только корабль. Черт, и большой ведь. Похож на эсминец королевского ВМФ.
Кейт взяла у меня бинокль:
– Похоже, он цел. Приливная волна не слишком его повредила.
Даже без бинокля было видно, что корабль невредим. Он стоял на киле, накренившись на борт, удерживаемый, очевидно, нанесенным волной илом. От подземного жара ил запекся, остановив корабль под странным углом.
– Сколько до него? – спросила Кейт.
– Час, может быть? – предположил я.
Мы пошли дальше. Усталость валила с ног, но перспектива увидеть Стивена и рассказать ему про попытку Иисуса и Дина была достаточной причиной, чтобы идти, не щадя себя.
– По крайней мере, они не попали под власть галлюцинаций, – сказала Кейт. – Наверное, здесь электрическая активность приглушена. Ты серых видел?
– Ни одного. Но ты видишь, что творится с землей?
– Там возникает горячая точка, да?
– Похоже на то. Когда ушел потоп, здесь должна была остаться бесконечная равнина затвердевшей грязи. Как бесконечная пустая парковка, только она трескается. Видишь пар?
Кейт присела коснуться земли ладонью.
– И на ощупь здорово горячо.
– Так не будем терять времени, пойдем.
Мы шли, а вокруг потрескивала лопающаяся твердая грязь. Руки обдавали струи горячего газа. Сначала ничего страшного в этом не было, но потом пришлось поднять руки к лямкам рюкзаков, чтобы их не обжечь.
Я стал кашлять, в горле горело, глаза слезились.
– Кейт, – сказал я, пытаясь перевести дыхание, – мне это не нравится. Дышать становится трудно. А тебе как?