Царь нигилистов 5
Шрифт:
С вознаграждением Склифосовского воз был и ныне там, хотя Саша не сомневался, что Пирогов десять раз написал царю и объяснил значение открытия. Но обе Сашины медицинские лаборатории в Петергофе и Москве продолжали существовать на деньги Елены Павловны и отчасти его самого. А на Киевскую подкидывал лично Пирогов из своего попечительского жалованья.
— Мы не ради денег, — возразил Андреев.
— Вы — может быть, — сказал Саша. — Но на энтузиазме долго не продержитесь. Я попытался выбить для Николая Васильевича и генеральский чин, и приличный
— Пиемии? — переспросил Заварыкин. — Она стопроцентно смертельна.
— Она сейчас стопроцентно смертельна, — уточнил Саша. — Вы же видите, что делает гриб пеницилл с гнойным микробом! Почему в человеческом организме должно происходить что-то иное?
— Человеческий организм несколько сложнее блюдца с желатином, — заметил Андреев.
— Вот и экспериментируйте! — сказал Саша. — Всё, как всегда. Основная группа, контрольная группа. И организм пока мышиный. Групп испытуемых, думаю, надо несколько: для одной дозы, для второй, для третьей. Мы же не знаем, какая нужна. И надо выделить чистое вещество, без частиц гриба и его спор. Это же не гриб убивает бактерии, а что-то, что он выделяет.
— Справимся, — пообещал Андреев.
— Отлично! — сказал Саша. — Московская и Киевская лаборатории уже занимаются тем же самым. Кто первый!
Он достал кошелёк, вынул оттуда несколько банкнот и вручил Андрееву.
— На лабораторных животных и сопутствующие расходы, — сказал Саша. — Здесь сто рублей. Не будет хватать — я на связи.
С деньгами, несмотря на расходы на воскресные школы и возврат долга Гогелю, проблем не было. Капало понемножку со всех мелких бизнесов, а накануне пришли первые пятьсот рублей от Крестовникова, запустившего производство шампуня.
До двадцатого ноября Саша открыл ещё три воскресные школы: на базе Пажеского и двух Кадетских корпусов. Узнав, что Саша сам не преподаёт, папа отнёсся вполне благосклонно и даже написал записки к директорам с предписанием по воскресеньям предоставлять классы для народных школ.
Клочки бумаги, украшенные государевой подписью, обладали совершенно волшебным действием и открывали все двери.
Тем временем папа запретил обсуждение крестьянского вопроса. То есть вообще. Никаких публикаций. Саша только вздохнул.
А 23 ноября в Петербургском университете начал читать лекции профессор Николай Иванович Костомаров, и студенты встретили его рукоплесканиями.
Репринтные издания Костомарова Саша читал в Перестройку, и они ему нравились, ибо были историей людей, а не масс. Это были брошюры толщиной меньше сотни страниц, зато формата А4. В минималистском красно-бело-чёрном оформлении. Про Ивана Грозного, Михаила Романова, царевну Софью и царевича Алексея Петровича. Серия называлась: «Российский летописец».
Сашу подмывало спросить не собирается ли папа разогнать Питерский универ за овацию Костомарову, но он остановился на более потиткорректном варианте.
— Сегодня петербургские студенты аплодировали профессору Костомарову, — сказал он. — Можно мне на его лекции походить?
— Август Фёдорович говорит, что ты и так загружен, — возразил папа.
— Для меня это развлечение, а не работа, — сказал Саша. — Мне же не надо будет сдавать экзамен по Костомарову. Я хочу понять действительно ли он так хорош и, возможно пригласить почитать лекции в моих школах.
— У тебя Грот есть, — заметил царь. — Школах? Ты собираешься просить профессора читать лекции для народа?
— А почему нет? Если они слишком сложны, я откажусь от этой идеи.
— Знаешь, почему на самом деле аплодируют Костомарову?
— Думаю, что это продолжение Казанской истории. В знак солидарности с исключёнными казанскими студентами.
Саше очень хотелось прибавить «ну, я же говорил», но он сдержался.
— А про Кирилло-Мефодиевское братство ты не слышал?
— По крайней мере, не помню.
— Не удивительно, это история сороковых годов. Было такое тайное общество. Мечтали о славянской федерации. Ты ведь насмехаешься над панславизмом?
— Я в него не верю, — уточнил Саша.
— Так вот, они считали, что в состав всеславянской федерации должны войти Россия, Украина, Белоруссия, Польша, Чехия, Сербия, Хорватия, Моравия и Болгария. Высшая законодательная власть должна была принадлежать двухпалатному сейму. Исполнительная — президенту.
— Я тоже за двухпалатный парламент, — сказал Саша, — а назови хоть груздем. Сейм — так сейм.
— А знаешь, где они планировали устроить столицу своей федерации? — поинтересовался царь.
— Никак в Варшаве? — предположил Саша. — Судя по сейму.
— Не так радикально, — усмехнулся царь. — В Киеве, Саша. В Киеве!
— Довольно логично для славянофилов, — заметил Саша. — Типичное для них увлечение Киевской Русью.
— Это не всё, — сказал царь. — Особую роль в своём союзе они прочили украинскому народу, который, по их мнению, унаследовал от казачества свободолюбие и приверженность демократии. И пропагандировали естественно свободу, равенство, братство и бессословное общество.
— Ну, и что? — спросил Саша. — Пока я вижу только клуб по интересам. Сколько их было человек?
— Около двенадцати, — сказал папа.
— О, да! — усмехнулся Саша. — Великая сила! Как только устояла российская монархия!
— Не иронизируй. Революции начинаются с подобных «клубов по интересам».
— Папа, я отказываюсь видеть какой-либо криминал в любой организации, даже тайной, если только они не делают взрывчатку, не скупают оружие, не организуют повстанческие отряды и не готовят убийства политических и общественных деятелей. Не было такого?