Царь поневоле. Том 2
Шрифт:
— Это кто такие, меня ведь заверяли, что на Ханаане не используют конницу, — удивился я.
— Как рассказали их вожди — это кочевники мой царь, некие хабиру, которые воюют за деньги того, кто может им за это заплатить, — ответил он.
Я про таких не знал и не помнил.
— Что ещё они сказали? — заинтересованно спросил я.
— После того, как хабиру при атаке на лагерь, потеряли сразу пятьдесят колесниц мой царь, — гордо сказал он, поклонившись мне, — они решили, что платят им слишком мало для этого и прислали парламентёров к господину Эхору.
— Становится всё интересно, —
— Господин Эхор от имени Его величества Менхеперры пообещал им в два раза больше, если они поменяют хозяев и развернувшись, прямо сейчас нападут на своих бывших нанимателей, — с улыбкой закончил он.
— Ты рассказываешь, будто опытный сказитель, — хмыкнул я, — получил жреческое образование?
— Мой царь бесконечно мудр, — удивился он и склонил голову, — всё верно, моя первая семья была жреческая, но я решил войти в семью женщины, на которой женился.
— И что же произошло дальше на поле боя, воин? — вернул я нас к основной теме разговора.
— Хабиру присоединились к нашим всадникам и почти полностью истребили пешее войско амореев и иевусеев мой царь, выжили очень не многие, — гордо закончил он, — господин Эхор и господин Минмос отправили меня сообщить об этом Его величеству. Они также просили передать, что если бы не предусмотрительность Его величества, могло погибнуть много наших легионеров.
— Что же воин, — я снял золотой браслет с руки и протянул его ему, — иди отдыхай, ты это заслужил.
— Моя душа и сердце, принадлежат моему царю! — горячо сказал он и кланяясь вернулся к колеснице.
Я посмотрел на Хопи, который стал краснеть, что на тёмном лице нубийца смотрелось весьма комично. Не став смущать его более, я с улыбкой похлопал его по плечу.
— Идём, наша с тобой битва ещё не окончена, — сказал я и он, стараясь не смотреть на меня, низко поклонился.
* * *
Когда мы вернулись с ним к тому, что происходит рядом, то оказалось, что пешие легионы добивают раненных, а всадники уже развлекаются, догоняя сбежавших и убивают их, метая стрелы на скаку, соревнуясь с друг другом в меткости. Со времени начала боя прошло не больше получаса, как войско иудеев просто перестало существовать. Пленных практически не было, всех попросту перебили. Египтяне ещё до информации о том, что иудеи нас хотели предать, не сильно хорошо к ним относились, а уж после этого, никакой жалости они не испытывали и убивали всех подряд, не составляя в живых никого. По моей просьбе легионеры Хопи прорвались к главному шатру и захватили в плен первосвященника и двух его помощников, все вожди, которые договаривались со мной, умерли на поле боя, как и было положено воинам.
Когда этих троих притащили в наш лагерь, они валялись на земле и умоляли не убивать их. С ними никто из легионеров не разговаривал, лишь зло били, чтобы не путались под ногами.
— Великий царь, — увидев меня, вышедшего к ним, первосвященник упал лицом в землю и вытянул вперёд руки, запричитав, — у нас же был договор! Его величество гарантировал нам безопасность и сотрудничество!
— Хопи, — я протянул руку и примипил вложил мне в руку тубус. Я молча открыл его и достал
— Ты про этот договор сейчас говоришь?
Тот открыл рот, пытаясь что-то сказать, но страх сковал его горло и из-за рта не доносилось ни звука.
— Как пост у палатки? Кто-то пытался спасти иудейку? — вернув порванный договор в тубус, я поинтересовался у Хопи, второй интересующей меня частью.
— Да мой царь, снова легионеры, желающие заработать, — глухо сказал тот.
— Пора показать, что за это бывает, — прикрыл я глаза, — а ведь странно, я думал, что плачу им достаточно.
— Человеческая жадность не знает границ мой царь, — тихо сказал он.
— Завтра утром будет общее построение, — приказал я, — контубернии, в которых они служили, сами забьют предателей палками у всех на виду.
Я посмотрел на Аменмоса, который низко поклонился, принимая приказ.
— Также где-то в моём войске был мастер по снятию кожи, — вспомнил я, что просил об этом Усерамона.
— Так и есть мой царь, его пристроили помогать нашему капеллану, — помог мне Хопи.
— Предупредите его, что завтра после наказания легионеров и у него будет работа, — сказал я, показал пальцем на троих иудеев, — снять с живых кожу, а трупы повесить на виселице на дороге рядом с городом и приказать не снимать, пока мы отсюда не уйдём.
— Слушаюсь мой царь, — склонился примипил.
Не слушая вопящих от страха иудеев, я повернулся и ушёл в свой шатёр. На душе скребли кошки, но перед глазами всё время сначала вставало улыбающееся лицо Ады, которая влюблённым взглядом смотрела на меня той ночью, когда мы были вместе и почти сразу, её мимика, когда я увидел её истинное лицо вечером, когда она отравила Танини.
Потерев пальцами глаза, я опустился на кресло.
— Мой царь, может я помою Его величество? — раздался робкий знакомый голос.
Подняв голову, я увидел Танини.
— Ты чего встал, я же запретил тебе, — проворчал я.
— Хопи кормит вас всякой дрянью, — он постарался не заметить огромный кулак, который ему показал примипил, — я приготовил обед и нагрел горячей воды. А ещё я нашёл легионера, который был раньше слугой и умеет хорошо брить. У него бреются сейчас очень многие, я попробовал, могу с уверенностью сказать, что он для наших полевых условий просто идеален мой царь.
Забалтывая меня, чтобы я не выгнал его снова лежать в шатре у жрецов, он подошёл ближе и поклонился мне.
— Мой царь, мне рассказали, что Его величество сделал ради меня, чтобы вернуть к жизни, — внезапно серьёзно сказал он, опускаясь на колени, — я клянусь всеми богами, что отныне я принадлежу Его величеству Менхеперра.
— Не нужно клятв Танини, — отмахнулся я, — мои уши скоро начнут вянуть от того, сколько я вранья слышу, прикрытого именами богов. Просто служи так, как и прежде, большего мне не нужно.
Парень немного обиделся, но взял себя в руки, замерев на коленях.
— Но умыться, побриться и поесть твоё рагу я не против, — через силу я заставил себя улыбнуться, — веди этого своего брадобрея, пока я совсем не зарос волосами и грязью.