Царь Саул
Шрифт:
Внезапно овдовевшая Абиге пригласила судью Мешуллама из Адорагима.
Судья приехал на осле, сопровождаемый помощником. В его кожаной сумке находились обожжённые глиняные плитки с отпечатанными на их поверхности клиновидными знаками. Там же лежали вощёные таблички с письменами, нацарапанными костяной палочкой. Мешшулам вёл учёт имущества владельцев стад и землепользователей. После согласований с родственниками Набала, судья провозгласил следующее.
Дом умершего господина из рода Халеба со всем содержимым остаётся за его вдовой Абиге. Ей же принадлежат по закону пятеро служанок и двое рабов-мужчин. А также тысяча овец из принадлежавших Набалу стад.
Спустя семидневье, о смерти вздорного богача стало известно Добиду.
Перед Абиге торжественно предстал левит Абитар. С ним были Хетт, Абеша, зифейский охотник Хиям и ещё несколько бойцов с копьями и мечами. Они вежливо поклонились хозяйке дома.
— Наш господин Добид бен Ешше из Бет-Лехема желает взять тебя в жёны, — сказал левит твёрдо. — Он обещает тебе покровительство и защиту.
— Я с радостью исполню желание господина моего, — ответила Абиге.
Она приказала погрузить на ослов имеющееся у неё продовольствие и сложила в сумку ценные вещи. Двух рабов оставила охранять дом и сад. Сама села на осла, покрытого цветистым чепраком, накинула на голову самое дорогое малиновое покрывало и вместе с пятью служанками отправилась в лагерь Добида.
Так Абиге стала второй женой бетлехемца, без сожаления поменяв привычные для неё праздность и изнеженность на суровую жизнь в пустынных горах.
Прошло не больше месяца после свадебного веселья, когда разведчики привели к Добиду усталого смуглого до черноты человека. Бывший тысяченачальник узнал его. Это был оруженосец и доверенный царевича Янахана, смелый и преданный Абиро.
— Приветствую тебя от имени господина моего Янахана, — сказал Абиро. — Я с трудом нашёл. Хорошо, что натолкнулся на твоих людей. Царевич послал меня сообщить о грозящей тебе опасности. Абенир и другие начальники вновь побуждают царя Саула схватить тебя. Он хочет собрать большое войско, оцепить эти горы, перекрыв все дороги и тропы. Тогда ты не сможешь от него ускользнуть. Уходи, пока ещё есть время. Позволь мне немного отдохнуть, а потом я возвращусь в Гибу.
— Передай Янахану благодарность за его заботу о сохранности жизни ничтожного раба Добида. Любовь к царевичу и почитание его всегда останутся в моём сердце, — растроганно произнёс Добид. — Выпей воды, поешь и отдохни сколько захочешь. Потом опытные охотники проводят тебя ближайшим путём.
После ухода Абиро Добид приказал складывать шатры, навьючивать на ослов корзины с провизией и мехи с водой. Окружившим его приверженцам белокурый вождь сообщил:
— Нам опять угрожает смерть. Всё по воле бога, но ждать на одном месте приближения врагов неразумно. Царь вынуждает меня принять новое решение. Я ухожу из Ханаана. Буду искать убежища за рубежом его, у чужих властителей. Кто из вас не согласен с моим решением, пусть поступает, как считает нужным.
— Мы пойдём с тобой, потому что овцам суждено следовать за своим вожаком, — сказал от лица всех Абитар.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Царь Саул приказал изгнать из пределов Ханаана колдунов и пророков. Гонцы поехали к старейшинам всех колен Эшраэля, требуя исполнить его приказ.
Колдуны
Идумей Доик и евуссей Ард-ершалаимец с отрядами жестоких воинов разгоняли пророков. Они безжалостно пронзали их копьями и раскалывали черепа булавами. Тех, кто после дерзких протестов пытался спастись бегством, настигали меткие стрелы.
— Лучше бы Саул убивал пелиштимцев и «ночующих в шатрах». Мы что-то давно не слыхали о его подвигах и не видели рвения при защите людей ибрим, — ворчали знатные из северных областей, которые осуждали любые действия царя.
Саул то впадал в состояние тоски или внезапного гнева, то собирал ближайших соратников, выезжая в степи Заиорданья охотиться на антилоп и онагров. Затем в больших шатрах устраивались пиры. На эти пиры тайно привозили на верблюдах укутанных пёстрыми покрывалами блудниц.
Будто царь аморреев, прославившийся постоянными поисками красивых рабынь, Саул не жалел золота, падавшего в пригоршни хозяев разъездных гаремов.
Маслиноокая сириянка Хашиме в ожерелье из синих аметистов, звеня на запястьях и щиколотках серебряными браслетами, кричала в угаре веселья:
— Господин мой и царь, я нарочно упилась вином и оставила на себе только короткий передник, чтобы развлечь тебя!
— Ты так раздразнишь нашего господина, что он захочет тебя съесть вместо жареной газели, — сказал блуднице Абенир, обнимая огненно-рыжую танцовщицу из Суз, города, известного растленными нравами.
— Если царь захочет меня съесть, я протяну ему любую часть тела. «Вот, повелитель, отведай меня!» — крикну я. — Хашиме бросилась на ковёр у ног Саула, соблазнительно изгибая нагое тело, на котором отсвечивало пламя двух светильников.
— Ты уже не можешь танцевать, дочь греха? — хватая её за волосы и притягивая к себе, смеялся Саул. Полуседой, бледный, с воспалёнными веками, он был ещё привлекателен суровой красотой воина.
Под звуки песен, переливы флейт и перебор струн в шатёр пробрался Бецер. Хмурясь, осторожно обходя лежавших на коврах женщин и мужчин, он подошёл к царю. Опустился на одно колено и прижал руки к груди.
— Что тебе, Бецер? — недовольно спросил Саул, отрываясь от поцелуев сириянки, уже освободившейся и от короткого передника.
Абенир тут же грубо оттолкнул рыжеволосую женщину из Суз. Он насторожился, повернув в сторону Бецера пристальный взгляд и свою всегда торчавшую вперёд бороду. Чтобы лучше слышать, Абенир приложил ладонь к уху.
— Сейчас приехал на колеснице лазутчик твоего дяди Нира, — сообщил Саулу Бецер. — Он узнал про Добида...
— Что там Добид? Он ещё жив?
— Он жив, господин мой и царь. Но он покинул Ханаан. Со всеми своими людьми, скарбом и стадом он ушёл к границе страны Пелиштим.
— Теперь бетлехемец предаст свой народ, — вмешался Абенир, и глаза его вспыхнули злобой. — Он станет молиться чужому богу и служить пелиштимским князьям. Если безбородые узнают о его помазании, они с удовольствием поддержат бетлехемца против тебя. — Абенир вдруг ударил но лицу сузиянку. — Нечего слушать то, что тебя не касается! Убирайся прочь от меня, грязная подстилка! — Абенира явно расстроило сообщение Бецера.