Царь Саул
Шрифт:
Вокруг площадки, где плотно сбились воины и их семьи, двумя рядами стояли взявшиеся неизвестно откуда вооружённые люди, натянувшие луки и раскачивающие ремни заряженных камнями пращей. Другой ряд неизвестных бойцов вскинул копья, замерев в позе нападения.
Вопль ужаса одновременно вырвался из гортаней мужчин, женщин и детей гессурского племени. Сначала у них возникло невольное стремление бежать, но бежать было некуда. Тогда мужчины схватились за оружие.
— Стойте! — Это громко приказал по-хананейски молодой белокурый воин и взмахнул железным мечом. — Вы будете убиты все до единого!
— Что ты хочешь? — осевшим от страха голосом спросил неизвестного шейх гессурцев. — Кто ты?
— Я Добид из Бет-Лехема, убивший в поединке пелиштимского великана Галата. Я тот, про которого возглашали по всему Эшраэлю: «Саул убил тысячи, а Добид десятки тысяч...» Ты слышал обо мне? Скажи своим людям, чтобы они исполнили приказ. Это моё последнее слово.
— Положите оружие на землю, — прохрипел Гешшурах, малодушно уступая врагу. Он бросил на землю свою булаву. Глядя на него, стали бросать оружие ещё недавно свирепые и безжалостные гессурские удальцы.
— Пусть отроки соберут эти копья, мечи, луки и стрелы. Пусть они принесут их к моим ногам, — холодно распорядился бетлехемец. — Подойди ко мне, Гешшурах.
Трое молодых гессурцев, не желая расставаться с оружием, попытались выскользнуть из толпы и хотели сбежать. Однако опытные стрелки арамея Хефтара наблюдали за ними соколиными глазами. Звякнули тетивы, просвистели меткие стрелы. Трое ослушавшихся приказа упали на затоптанный песок. Дико завыли их жёны и матери.
— Всем умолкнуть! — высоким голосом бешено закричал Добид.
И гессурцы повиновались, потому что полудикие, простодушно-жестокие народы понимают в конечном счёте только угрозу неминуемой смерти.
Гешшурах подошёл, натужно соображая, как бы договориться с противником, застигшим его врасплох.
— Прости меня, доблестный господин из Бет-Лехема, — хитро начал он, кланяясь и затравленно зыркая вокруг. — Ведь ты был врагом безбородых, а с юдеями я никогда не воевал. Давай разойдёмся мирно. Поделим добычу, взятую мной у жителей Пелиштима, и останемся друзьями. Я бы, конечно...
— Нет, — спокойно прервал гессурца Добид, поглядывая на груду оружия, сложенную у его ног. — Сейчас я слуга князя Анхуса из Гета. Я выполняю его волю. Забираю то, что ты захватил у пелиштимцев. и присоединяю твоё имущество: стада, шатры, оружие, ослов и верблюдов. Я дам свободу твоим старикам, старухам, части женщин и тем мужчинам, которые оказались ранеными или больными. Остальные будут связаны. С петлёй на шее их отправят в Гет. Ты тоже станешь пленником князя Анхуса. Пусть он решает, как с тобой поступить.
— Но это гибель всего племени. Прояви великодушие, господин. Дай мне возможность выбора.
— Какого выбора? — Добид вложил меч в ножны и внимательно посмотрел на сильного бородатого шейха, так беспечно и глупо ввергнувшего своих людей в западню. И, кроме того, гессурцу было, наверное, очень страшно попасть в железные когти гетского князя.
— Положимся на волю богов, решим дело поединком, — просил Добида Гешшурах. — Если победит наш боец, ты забираешь всё, что мы отняли у пелиштимцев и их самих. Я отдам тебе, как выкуп, половину всего
— А если воля моего бога пересилит и победит эшраэлит, служащий у Анхуса?
— Тогда ты поступишь, как захочешь... — ответил Гешшурах, тяжело вздыхая.
— Что ж, положиться на бога благочестиво, — усмехнулся Добид. — Ахимелех, — обращаясь к рыжеватому Хетту, сказал он. — Ты согласишься выйти на поединок?
— С радостью, господин, — весело ответил один из лучших бойцов Саула. — Я готов биться копьём, мечом и в рукопашной борьбе.
— За своё племя буду сражаться я сам, — ободрившись и злобно сверкнув глазами, заявил Гешшурах. Он снял чёрный кидар и полосатый халат, оставшись в длинной кожаной юбке, зашнурованной на бёдрах, и в панцире с медными пластинами поперёк груди. Свои золотые и серебряные браслеты он добровольно протянул белокурому слуге князя Анхуса.
Добид приказал дать ему щит, меч и копьё. Так же вооружился Хетт. Шлемы решили не надевать. Добид велел всем воинам-гессурцам сесть на землю, положить правую руку на плечо соседа и так просидеть весь поединок, не двигаясь и не вставая. Его копейщики и лучники расположились за сидевшими пленниками полукругом с оружием наготове. Гессурских женщин и детей загнали в шатры и окружили стражей. Освобождённые пелиштимцы с мстительной радостью смотрели на своих врагов.
Поединщики вышли на середину освобождённого пространства. Прикрываясь щитом, выставив левую ногу и слегка приседая на правую, они начали сближаться. Копья, поднятые над головой, вздрагивали с намерением в удобный момент поразить соперника. Первым не выдержал Хетт: метнул копьё в гессурца. Оно вонзилось в середину щита. Гешшурах вынужден был опустить щит под тяжестью копья. Не теряя ни мгновения, он послал своё в Хетта.
Ловкий юноша бросился на землю, и копьё гессурца пролетело над ним, с силой воткнувшись в подставку, на которой стояли медные изваяния. Оскалив желтоватые зубы и развевая пышную бороду, Гешшурах оставил щит и устремился к Хетту с обнажённым мечом. Но мускулистый Хетт уже вскочил на ноги и тоже выхватил меч. Теперь преимущество оказалось на его стороне: он мог защищаться щитом, которого у гессурца не было.
Хетт быстро пошёл навстречу Гешшураху. Гессурец напряжённо морщил лоб, разочарованный тем, что не успел к сопернику, когда тот лежал на земле. Всё-таки шейху кочевников было за сорок лет. Он стал довольно тяжёл, по сравнению а молодым Хеттом.
Однако Гешшурах ещё чувствовал силу своих мышц, отвагу и крепость в сердце. Он надеялся победить и, откупившись, спасти своё племя. Яростно вращая мечом, он сблизился с воином Добида.
Их мечи со звоном сшиблись. Оба меча были из бронзы и небольшой длины. Достать искусно использующего щит Хетта оказалось трудной задачей для гессурца. Скоро он получил первую рану в левое плечо. Хетт стал теснить врага, делая молниеносные выпады мечом. Гессурец бешено отбивался уже с намокающей от крови одеждой. Он пятился к тому месту, где лежал его щит, с торчавшим к небу копьём Хетта.