Царь Зла
Шрифт:
— Пойдем, — сказал де Белен, увлекая его. — Я хочу отомстить! Я хочу, чтобы позор поразил все это семейство! Идем и прежде всего унизим гордую маркизу в ее сестре, баронессе Сильвереаль!
Маркиз и его жена остались одни.
— Мне нужно поговорить с вами, — сказала Мария мужу. Они вошли вместе в его кабинет, массивная дверь которого плотно затворилась за ними.
6
ДАМОКЛОВ МЕЧ
Услышав признание Марсиаля о его любви к Люси, маркиза Фаверей вздрогнула. Эта истинная, глубокая привязанность заставила задрожать самые сокровенные струны ее души.
И
В жизни маркизы была своя тайна, и для того, кто знал про ее любовь к Жаку де Котбелю, про ужасные обстоятельства его смерти и похищения ее ребенка, для того могло показаться странным, что она вышла замуж и, так сказать, изменила памяти умершего.
Но никто не знал и даже не подозревал, что Люси де Фаверей не была ее дочерью.
И что еще более странно, так это то, что Люси не была также и дочерью де Фаверея.
Вот что случилось.
Читатель, может быть, помнит, что, прощаясь с Марией, чтобы вернуться в тюрьму, исполняя данное им слово, де Котбель передал ей запечатанный конверт, который поручил вскрыть не ранее, чем через год.
Когда Мария де Мовилье, обезумев от горя после исчезновения своего ребенка, узнала о смерти Жака де Котбеля, у нее началась горячка, которая долго заставляла бояться за ее рассудок.
К счастью для нее, де Мовилье был в это время слишком занят разбором множества политических процессов, изобиловавших в царствование Людовика XVIII, чтобы заниматься состоянием своей дочери.
Действительно, у него голова была забита делами, совершенно чуждыми заботам о семействе. Он был членом этих чрезвычайных комиссий, которые, разъезжая по всему государству, судили или, лучше сказать, приговаривали тех честных граждан, которые пытались освободить Францию из-под ига Реставрации.
Его отсутствие было спасением. Матильда полностью отдалась заботам о сестре, и мало-помалу здоровье Марии поправилось. Ее рассудок, подорванный столь ужасными потрясениями, снова пришел в порядок, и она была в состоянии подумать о будущем.
Сначала она хотела умереть. После смерти Жака и потери ребенка в ее душе жило только отчаяние, но какой-то голос кричал ей, что она не имеет права оставлять борьбу.
Злодей Бискар сказал, что он убьет Жака. Его мщение, чтобы быть еще более ужасным, щадило жизнь ребенка. Тогда Мария решилась посвятить всю свою жизнь розыскам этого создания, которого судьба поразила при самом рождении и которому в будущем угрожали самые ужасные опасности.
Но что делать? Что могла она сделать, слабая, не имевшая никакой поддержки, не имевшая возможности просить помощи отца, против негодяя, поклявшегося ей в беспощадной ненависти?
Тогда-то она вспомнила о завещании, так как, увы, это было действительно завещание, которое ей оставил Жак де Котбель.
Уважая последнюю волю умершего, она ждала, пока пройдет год, затем распечатала пакет.
Жак благословлял маленького Жака и умолял ее жить для него.
И, наконец, главное:
« В этом мире лжи и насилия, моя дорогая Мария, тебе необходим верный друг, который защитил бы тебя и нашего ребенка от всяких
Есть один человек, к которому я питаю полнейшее доверие, я оставляю на него тебя, мою жену, точно так же, как и нашего ребенка.
Я имел счастье спасти ему жизнь при таких обстоятельствах, что наши сердца навсегда соединились узами братской дружбы.
Это маркиз де Фаверей. Обратись к нему. Он один в мире знает мою тайну, он знает, что вся моя жизнь принадлежала тебе и что ты была святой подругой того, кто своей жизнью платит за верность своим убеждениям.
Отправься к нему. Следуй ею советам, каковы бы они ни были. Он будет отцом нашего ребенка. У него доброе и благородное сердце, он поймет тебя.
Умирая, я требую, чтобы ты мне повиновалась и для себя и для того, кого мне даже не удастся обнять».
Таково было завещание Жака.
Марии нечего было колебаться. Она должна была исполнить последнюю волю мученика.
Она отправилась к маркизу де Фаверей.
В то время маркиз занимал высокое положение в судебном ведомстве. Когда Мария передала ему письмо, написанное Жаком, он закрыл лицо руками и заплакал.
Да, он любил Жака, как сына. Его смерть нанесла ему ужасный удар.
— Мария Мовилье, — сказал он, — Жак был прав, не сомневаясь во мне. Его ребенок будет моим.
Но Мария остановила его и, рыдая, рассказала ужасную сцену, когда было вырвано у нее из рук невинное создание, которому судьба назначила в удел несчастье, может быть, даже преступление.
А между тем, когда она возвращалась от маркиза, то почувствовала себя бодрее. Она нашла в нем суровую честность, страстную любовь к справедливости и добру, качества, которыми она восхищалась в том, кого потеряла.
Но ей угрожала новая опасность.
Де Мовилье оказал столько услуг новому правительству, что мог рассчитывать на получение высших должностей. Он нашел, что настало время расплаты и представил в Тюильри перечень юридических убийств, совершенных им, требуя награды, достойной его цинизма.
Награда не заставила себя ждать. Его сделали пэром, и король, узнав о его семействе, обещал ему устроить судьбу его дочери.
Некоторое время спустя один придворный уже просил руки Марии.
Конечно, Мовилье не колебался, тем более, что претендент был чем-то вроде королевского фаворита. Говорили даже, что он на особенно хорошем счету у одной дамы, которая занимала при дворе неофициальную, но тем более могущественную должность.
Эта последняя причина имела решающее значение для благородного Мовилье. Счастье Марии мало заботило его, и он просто объявил ей свою волю. Сначала она сопротивлялась, плакала и умоляла позволить ей уйти в монастырь.
Но Мовилье был непоколебим.
Отчаяние молодой девушки было так велико, что, уже не заботясь о своей чести, а только желая остаться верной памяти Жака, она хотела открыть все отцу.
Увы, эта отчаянная решимость едва ли могла спасти ее! Де Мовилье был человек без предрассудков, точно так же, как и тот, кого он прочил дочери в мужья.
Тогда вмешался де Фаверей.
Маркиз был сам в таком горе, которое может в одну ночь заставить человека поседеть, разбить всю его жизнь, навеки уничтожить счастье.