Шрифт:
Памяти А.П. Чехова
Если у родителей нет времени заниматься детьми, то лучше
Преступные группировки
Дело близилось к зиме.
Мой тучный силуэт робко возвышался на краю горбатого моста и с каждый секундой я уверенно приближался к неминуемой гибели. Вернее будет сказать к самоубийству. Я с грехом пополам одолел заржавелые перила и обеими руками вцепился за изящные прутья, некогда Романовского, а ныне Достоевского моста. И томный взор мой тяжело бродил по скудным владениям затхлой речушки, что так уверенно катила, свои упругие воды и утекала далеко за горизонт событий. Достоевский мост одна из немногих достопримечательностей нашей провинции, в былые поры он и впрямь манил туристов со всех уголков страны. А теперь мост, впрочем, как и весь город стал монументом неисчерпаемой коррупции.
Тугая петля грациозно огибала мою шею, и одно лишь неведомое чудо удерживало меня от самоубийства. Жизнь мне чудилась невыносимой. Настолько, что я был готов расшибиться в лепёшку, спрыгнув с моста, лишь бы не быть частью этого мира. Одно
И теперь, будучи в метре от бесславной гибели, сама затея наложить на себя руки, казалась мне крайне бредовой. Недостаточно иметь при себе желание кончить жизнь самоубийством, кроме того оказывается, нужна весомая причина и её у меня, как таковой не было. Как же мне стыдно… Позор… Я не могу спрыгнуть с моста! На кой чёрт я тогда вообще сюда припёрься. Болван! Лучше бы дома на диване сидел, дрых целыми днями, убивал время за просмотром сериалов и жил сегодняшним днём. С головой бы зарылся под одеяло, спрятался в зоне комфорта и окопался бы там, словно трус в тылу. Это куда лучше, чем стоять на краю моста, держа в руке привязанный к шее камень и помышлять о самоубийстве. Я слишком боялся смерти… Наверное, поэтому я не находил в себе сил сигануть с моста. Трудное, это как выяснилось дело, самоубийство. Не от хорошей жизни я оказался на этом месте. И уж точно не вчера мне пришла в голову идея наложить на себя руки. Годами я копил в себе гнев и скопил не малую чашу лютой злобы. Доходягам вроде меня не по зубам причинять насилие, как моральное, так и физическое. Лишь в крайних случаях, мы способны потерять контроль над телом и забить до смерти человека. Я человек не злопамятный и гашу конфликт в зародыше своей безучастностью. И единственное, что мне оставалось, так это спрыгнуть с моста. А чтобы мои природные инстинкты не принудили меня к борьбе за выживание, я привязал к шее увесистый камень. Как же страшно… Но ничего. Крепись. Сейчас я сброшусь в реку, и всё будет путём. Вернее уже ничего толком не будет. Но, во всяком случае, я избавлю себя от мученических страданий. Надо лишь досчитать до пяти.
Один!– Смерть… Шептала мне в ответ река.
Два!– Умри… Не унималась речушка и словно бы завлекала меня на дно. Быть может это духи, прежних утопленников? Тянут меня в братскую могилу.
Три!– Скорее… Ой. Что-то мне страшно. Наверное, изжога доконала мой хлипкий организм.
Четыре!– Иди ко мне… Мой сладкий… Волновалась речушка. Алый рассвет топил город в крови, и лишь одна цифра отделяла меня от неминуемой смерти. Мне всего-то надо ослабить хватку, выпустить из рук кованые прутья и – дело сделано! Но до чего же было трудно, кончать жизнь самоубийством.
И прежде чем, оглашать свой смертный приговор, я расскажу Вам господа читатели, с чего всё началась.
Это моя исповедь, дорогие друзья.
Глава 1
Здравствуй, провинция!
История моего переезда из богатой столицы в серую провинцию, что называется из князей в грязи, не таит в себе трусливого бегства от коллекторов, или судебных приставов. Я учился в четвёртом классе, когда мои родители принялся нелёгкое решение перебраться в далёкую провинцию, откуда был родом мой отец. Там и жизнь попроще будет, и спешить никуда не надо. Всё в шаговой доступности, и детский сад, и дом, и работа, и семья, и отдых. Вышел на улицу, а кругом благодать и свежестью пахнет. Это если ветер южный, а если западный, то бумажным комбинатом смердит и ни о какой свежести думать не приходится. Лишь по утрам и поздним вечером на дорогах можно застать автомобильное столпотворение.
И если отец к переезду относился с небывалой лёгкостью, то мать, напротив, места себе не находила. Как же так!? Все жизнь она была завсегдатаем в торговых центрах, одевалась исключительно в бутиках, пила не кофе, а двойное капучино, подчас захаживала в модные рестораны и ни в чём себе не отказывала. А теперь, что её делать прикажете!? Стряпать ужин самой, и одежду покупать, либо в дешёвых магазинах, либо на рынке торговаться. Нет… Возвращаться на родину, откуда она уже сбегала мать не намерена. Но кто её слушать будет. Отцу предложили неплохую работу, бесплатную квартиру и кресло начальника. Подобного рода возможность выпадает редко, и отказывать себе в удовольствии ради очередной прихоти непослушной матери, отец явно не станет. Он не подкаблучник, чтобы потворствовать капризам взрослой женщины. Я же в свою очередь не был против внезапной смены обстановки. Хотя в коллектив новый мне вливаться будет трудно. Сам по себе я парень стеснительный, кстати, будем знакомы, меня зовут Лев, но в душе далеко не кровожадный зверь, а если и зверь, то из меня выйдет отличный медведь…Малоподвижный, неповоротливый, я не искал проблем на свою голову, но если понадобиться, то глотку любому перегрызу. И не удивительно, что мать после моего рождения, упорно настаивала на имени Михаил. Возможно, внутри меня сидит самый настоящий Лев, но слишком робкий и зажатый, чтобы одним только своим рыком усмирять целые толпы зверей.
Родившись на стыке веков, я представлял собой поколение Z. Я не думаю, что мы особо отличались от предыдущих поколений. Ни под каким предлогом я не поверю, что наши праотцы, не пили водку и в пьяном угаре не занимались любовью. Меняются лишь вкусы, однако сама суть остаётся прежней. И любые упрёки в адрес молодых людей, это ни, что иное, как расхождение во вкусах. Стариков раздражает сам факт, что музыка их поколения больше не в моде, а принимать новую, они не собираются. К моим сверстникам я питаю двоякие чувства. Многие говорят, что моё поколение обнищало, как телесно, так и морально. Мы катимся на самое дно, где нам и место. Так о нас думают старики. И действительно, предпосылки имеются. Недавно, я стал свидетелем того, как душевное обнищание стало поводом для гордости. Одна из моих одногруппниц на полных щах заявила: «Я книгу в последний раз в руки брала года два назад, если не больше». О своей культурной нищете она говорила с высоко поднятым носом, и сказанного видимо не стыдилась. Будто неприязнь к чтению в порядке вещей и нет в этом ничего из ряда вон выходящего. Но я не думаю, что это есть признак культурного обнищания. И в стародавние временами находились люди необученные грамоте и никого это в те годы не смущало.
Меня воспитали родители, а в этом им помогали телевизор и компьютер. Не скажу, что я прямо-таки вылупился в богатой семье, где на обед подают лобстеров, а на ужин чёрную икру, но и бедностью от меня не разило. Деньгами я не сорил, да и кто позволит мне сорить рублями. Мать заругает… Хоть омаров мы и в глаза не видели, но и нищими нас не назовёшь. Мы семья среднего достатка и в чужом добре сроду не нуждались. Правда, мать часто меня наставляла: «Дают, бери, берут, беги».
Новый город отразился на каждом из нас по-своему. Отец с присущей ему лёгкостью адаптировался к непривычной обстановке, но вот матери пришлось не сладко. Она женщина вполне себе общительная, на контакт с людьми дёт легко, но не я забуду, как она плакала в спальне, пока отец собирал чемоданы и кулаком трамбовал горы вещей. Я не далеко ушёл от матери. Но если она горевали по бутикам, ресторанам и расточительной жизни, то я, напротив, с трудом влился в новый коллектив. С похожей проблемой я столкнулось ещё раз, но то случится в относительно далёком будущем. В данную минуту я тосковал по Нине Александровне, моей классной руководительнице и одноклассникам. Да что уж с классом, я скучал по охраннику у входа в школу и техничкам. Во мне одновременно уживались две мои главные проблемы – я был слишком стеснителен и застенчив. Мне тяжело давалось общение с незнакомыми людьми, даже в больницу отнимал у меня много сил и нервов. Но это лишь цветочки. Помнится мне в юные годы, я не решался в маршрутке, где полным-полно людей выкрикнуть свою остановку и как-то раз доехал до самого автоавтовокзала. И кроме того я слишком быстро привыкал и с трудом отпускал, расставался. В своё оправдание я лишь скажу, что все мы люди быстро привыкаем и неважно к чему именно, будь то пряники на обед, или же порка кнутом.
Но не я один был новеньким в классе. Я, как и многие другие, переходил в среднюю школу, а значит, все классы будут собраны по итогам переводной контрольной работы, которую я, кстати, не писал. И класс, в который меня определили, набирался из двух категорий учеников. Первые, это ботаники, по разным причинам завалившие итоговый тест, а вторые, это матёрые двоечники, которым удалось слизать переводную работу. Мы были золотой серединой, ни больше, ни меньше.
И кроме учёбы школе я усиленно занимался спортом, а если быть точнее, то хоккеем. Это не было простым увлечением, нечто вроде макраме, или вышивания. Для меня спорт был куда важнее учёбы, ибо жил исключительно хоккеем и не мог себе толком представить жизнь без ледового дворца. Любовь к хоккею мне привил отец, он годами вдалбливал в мой неокрепший ум одну лишь единственную мысль – что надо усиленно заниматься спортом, если я хочу добиться всего на свете. И лишь с возрастом мне стало ясно, что записав меня в спортсмены, отец хотел за счёт меня удовлетворить свою несбыточную мечту детства – стать великим хоккеистом. Не спорю, он желал мне лучшего, но подчас перегибал палку. К этому я вернусь, немного позже, ведь пока я лишь обосновался в новой школе, вернее пытаюсь обосноваться. И надо сказать, делаю я это из рук вон плохо.
В любом коллективе должен быть гордый лев, авторитет класса, чьи слова не поддаются сомнения. И каждый из самцов намеревался застолбить за собой кресло предводителя стаи бабуинов. Понятно дело, что классе начались кулачные бои… Именно в школьных схватках определялось будущее всех учеников, кто в классе будет «терпилой», плясать под чужую дудочку, а кто подомнёт под себя весь класс. Среди девочек подобных баталий мне наблюдать не доводилось. И я твёрдо убеждён на личном опыте, что характер любого человека, его повадки и умение держать себя на людей проявляются именно в детстве. Сперва у ребёнка отобрали в песочнице игрушечный грузовик, а во взрослой жизни те же хулиганы, только взрослые и в масках у большого мальчика бизнес. Или же, хулиганы сломали ребёнку велосипед, и тогда он в отместку разбил своим недоброжелателям носы, или, по меньшей мере, он попытался нанести им заслуженные увечья. И в тот год мне впервые навешали люлей, за излишнюю дерзость. Я может и был стеснительным парнем, но родился в созвездии Льва и нарекли меня мои родители Львом неспроста. Я не любил, когда мной помыкают, или пытаются загнать в угол. Но прежде драться мне, к сожалению, не приходилось и гасить конфликт в зародыше, я на то время не умел. С чего именно начался тот конфликт, я точно сказать не могу, но тот хренов засранец знатно прижал меня к стенке и от внезапного страха я резко поник.