ЦАРААТ
Шрифт:
– Вот так, – будто прочитав мои мысли, изрекла Цараат. – Поняла теперь всё?
– Но он умер. Он уже давно находится в мире Посмертия. Неужели он недостаточно страдал? Неужели он не искупил грехи своего народа? Почему ты не отпускаешь его?
– Я не могу просто так освободить его. Он в моей системе.
– Я – некромант, и я уже почти упокоила его. Что тебе ещё нужно?
– Дело не в том, что мне что-то нужно. Дело в том, что если я освобожу его, на месте, которое занимала его душа в моей системе, образуется энергетическая брешь, и заполнить её будет нечем. Что ты можешь предложить взамен?
– Я? Я не знаю, что бы тебе
– Не будь ты некромантом, не принадлежи ты системе Некро, я бы предложила тебе занять место в моей системе… вместо него. А так, даже не знаю, что ты можешь предложить взамен.
– Цараат… Я понимаю, тебе неведомы чувства, но ты наверняка знаешь о том, что это такое, как они действуют на душу человека. Я люблю его… Я не могу оставить его в твоей системе…
– Не его… – Робот покачал головой. – Ты любишь не его, а тот вымышленный образ его, который ты сама себе придумала.
– Нет! Я люблю его настоящим, таким, какой он есть!
– Почему же тогда ты кричишь по ночам, когда он тебе снится?
– Это… Это просто сны… неосознанная реакция. Цараат, я клянусь тебе, что мои чувства к нему искренни… Я прошу тебя, пожалуйста, освободи его! Неужели Тонакатекутли отправил меня к тебе зря? Он ничего не делает зря! Так не может быть!
Цараат молчала. Я тоже. Мы зашли в тупик в наших переговорах. Но в тот момент в голове сверхсложного робота шли невероятные мыслительные процессы и вычисления. Цараат прикидывала, что бы могло уравновесить её систему и закрыть энергетическую брешь в случае отсутствия в ней души Балдуина.
Наконец, она поднялась с трона. Я вначале не поняла, что значил этот жест, думала, что она хотела прогнать меня прочь из своей цитадели. Я немного отшатнулась. Но я ошиблась. Цараат нашла выход.
– Ты, ведь, пока ещё живая, а в мир Посмертия, как некромант, наведываешься время от времени. Это большое преимущество – приходить сюда, когда захочется, пока не окончится твоя земная жизнь… Её осталось… Полвека.
– Полвека? Так много? – не знаю, обрадовалась я или расстроилась в тот момент, узнав, сколько мне ещё осталось жить. Скорее, второе.
Цараат сделала выразительную паузу, вынося вердикт.
– Я освобожу Балдуина, а ты отдашь мне эти пятьдесят лет своей жизни, чтоб я смогла заполнить этой неизрасходованной жизненной энергией брешь в своей системе. Ты согласна?
– Да… Я… Да-да, конечно, да! – Я была вне себя от радости, ведь Цараат попросила так мало в моём понимании, а моя земная жизнь была мне не дорога.
– Ананке, хорошо подумай. Если мы заключим эту сделку, земного времени у тебя почти не останется, ты больше не успеешь никого упокоить. Как некромант ты не до конца исполнишь свою миссию на Земле.
– Главное, что я упокою Балдуина и спасу его. Остальное не имеет значения!
– А все те души, которым ты могла бы помочь, прожив ещё пятьдесят лет, тебя не волнуют? Скольких ты смогла бы упокоить за полвека!
Я отрицательно помотала головой и хотела запальчиво сказать, что мне плевать на них, но вовремя себя одёрнула, ведь такое высказывание бросило бы тень на мою профессиональную репутацию, как некроманта. Хотя, Цараат, наверное, и так всё поняла.
– Какая разница? Выбор равноценен: спасти одного или спасти тысячу. Для меня нет разницы. Вернее, есть, ведь его я люблю,
Цараат смотрела на меня немигающе, будто вынуждала оправдываться перед самой собой.
– Некромантам никто не может приказывать. Они, хотят – упокаивают мёртвых, не хотят – не упокаивают. Если я решила распорядиться своим остатком жизни именно так, то никто не вправе указывать мне…
– Это – не остаток. Это – целая жизнь. Там даже немного больше, чем полвека…
– Плевать. Цараат, мы договорились? – быстро отчеканила я, желая как можно скорее разделаться со своей главной проблемой.
– Договорились, – спустя долгую паузу, ответила она и подала мне руку. Было видно, что ей очень не хотелось заключать эту сделку, и мой выбор она не одобряла.
Я пожала холодную руку робота, не зная, что делать далее.
– Ну, иди к нему… – С лёгкой усмешкой промолвила Цараат. – Скоро вы будете вечно вместе, когда ты отправишься в мир Посмертия насовсем. Ждать осталось недолго.
Мне показалось, в голосе робота прозвучала едва скрываемая зависть. Может, у Цараат были чувства? Может, она хотела почувствовать себя человеком: любить, быть любимой, радоваться, веселиться, грустить… И не могла этого сделать из-за возложенных на неё от сотворения мира обязанностей, исполнение которых она не могла переложить на кого-нибудь другого. Я коротко кивнула, сказала мимолётное спасибо, и больше не глядя ей в глаза, устремилась к выходу, будто испытывая вину за то, что хочу быть счастливой и вернуть здоровье любимому человеку.
Как только я покинула замок, он исчез, будто его и не было. На хмурых склонах холмов клубился туман. Камни неподвижно лежали в пустыне.
Я сделала всё, как хотела, как посчитала нужным, но всё равно в душе ощущалось какое-то опустошение. Никто бы из умрунов не принял мой выбор, тем более Балдуин, меня бы осуждали. Забавно, что и в мире мёртвых осуждение всё-таки существовало. Поэтому я приняла единственное правильное решение в сложившейся ситуации – молчать, молчать о том, что я сделала, и какую цену заплатила за освобождение короля из рабства Цараат. Только в этом случае мне удалось бы избежать сплетен, упрёков, скандалов и т. д.
Главное – не терять самообладания, думала я, заходя в поезд. Он нёс меня обратно, прочь из Обезличенных Земель, в дивные цветущие края мира Посмертия. Я надеялась, что отныне, мне больше никогда не придётся ступить во владения своего ведомства и встретиться с Цараат. Только бы она сдержала своё слово.
4
После упокоения Балдуина, на Земле я прожила совсем недолго. Все посчитали, что мои силы некроманта иссякли, но правда была другой, и её я успешно скрыла ото всех. Меня никогда не мучила совесть по поводу того, что я могла бы тогда отказаться от сделки и прожить ещё пятьдесят лет, упокоив не одну сотню душ, но я уступила своим чувствам, уступила любви и приняла иное решение. Вернувшись тогда в лепрозорий, я обнаружила, что Балдуин абсолютно здоров. Он не мог нарадоваться и не знал, как меня благодарить за упокоение, подарившее ему исцеление. И хорошо, что он не знал всей правды, не знал, что дело было не только в упокоении, а в кое-чём ещё… И неизвестно, что больше сыграло свою роль в его исцелении: упокоение или освобождение из рабства Цараат.