Царетворец. Волчий пастырь 5
Шрифт:
Распрямившись и вылетев из ямы воронки, Дьявол замахал когтистыми лапами, издавая клокочущий рык ярости. При этом Филиппа, все еще удерживающую плетку обмотавшую рог, побежала по кругу. Оставаясь за спиной поднявшегося на дыбы монстра, вне поля его зрения. Взбешенный Дьявол поворачивался медленнее, чем она бежала, и при этом пытался поразить невидимого противника, одновременно стараясь когтями снять с рога плетку. Размахивая когтистыми лапами и лязгая зубами, он вдруг — отчаявшись увидеть Филиппу, отпрыгнул в сторону — почти на десяток метров.
Плетку рвануло так сильно, что баронесса взвилась в воздух. Причем сделала это на удивление изящно и красиво. Я даже засмотрелся
Дьявол в этот момент оказался почти прямо передо мной. Я в роли наблюдателя оставаться не стал — перехватив пылающий огнем гладий двумя руками, обрушил меч вниз. Просто и без затей, словно топор в руках — целясь в основании длинного рога. Замах получился как с картинки; более того, взмах меча сопроводил пламенеющий веер — явно сила этого места, или чья-то божеская воля, добавила удару энергии.
Обрубленный рог отвалился, из него хлынуло адское пламя, а Дьявол пронзительно заревел. Над площадью раздался многоголосый крик ужаса и боли — видимо, для бесов зрелище обрубленного рога оказалось поистине ужасающей картиной.
Дьявол в это время попытался подняться. После потери рога он явно потерял много силы, ему было больно — рев уже протяжный, на одной ноте. Монстр перекатился по брусчатке, оперся на передние лапы, как вдруг их растянуло в стороны и он упал — мордой прямо в мостовую. За мгновение до этого с двух сторон мелькнули быстрые черные росчерки — такие же змеевидные хлысты, как и у Филиппы.
Ведьмы.
Спрятавшиеся до поры до времени ведьмы, которые после поражения у стен столицы, избегая преследования культистов смогли сбежать сюда, в Зашари. Или же изначально находились здесь, не участвуя в битве, или сражаясь на других участках границы. И сейчас, когда стало понятно, что мы одерживаем победу, эти ведьмы появились и проявились, помогая нам в схватке.
Плюясь огнем, лишенный рогов Дьявол попытался встать, но его вдруг оплели еще несколько плеток. Задние, передние лапы, шея — антрацитово-черные змеи мелькали росчерками, обвиваясь вокруг божества бесов. Одна-две-три, четыре-пять, шесть-семь, как много, надо же. И восемь — хлыст Филиппы.
Ее черная блестящая плетка обвилась вокруг головы Дьявола. Наискось, через лоб и выбитый глаз, глубоко впиваясь в толстую кожу. И когда Дьявол попытался встать, все змеящиеся черной чешуей плетки одновременно растянулись, натягиваясь. Монструозное божество, издав недоуменный рык, рухнуло на живот, уперевшись подбородком в мостовую.
Натянутые артефакторные плетки с натяжением силы оплетали Дьявола со всех сторон, растянув по площади. И если передние лапы оплетающие хлысты тянули вперед, заставляя поверженное божество вытягиваться словно морскую звезду, то плети на уцелевшем роге и голове тянулись назад, к спине — заставляя распластанного Дьявола держать голову унизительно поднятой и оттянутой. Зафиксировать Дьявола удалось, а полностью обездвижить его не получалось — монстр все же ворочался, пытаясь освободиться.
При этом он с напряжением замотал башкой, так второй его рог оказался совсем рядом со мной. И частично отлетел, наполовину обрубленный — это я не преминул воспользоваться возможностью. Второй рог обрубил не под корень, так что он наполовину сохранился. Просто стал приемлемой длины. И вновь в этот раз, судя по мелькнувшему полукругу пламени, сопровождающему мой меч, в удар вложился не только я.
Богиня Астарта определенно здесь, и она наверняка помогает новой королеве-ведьме забрать власть. И это видел не только я — все проявившиеся из-под маскировочной пелены ведьмы синхронно проводили взглядами удар моего меча.
Их было семеро. В самых разных одеждах — указывающих на принадлежность к разным ковенам. А кто-то и без одежды, как вот эта ведьма — суккуб, без примеси человеческой крови. У Филиппы, к примеру, в демонической форме хвоста нет, а у этой… ужас какой. Еще и с шипом на конце. Даже нет, не с шипом, а с черным жалом, как у скорпиона. Да и костяные пластины на плечах и бедрах заметны, а вот лицо на контрасте миловидное, приятное. Если не обращать внимания на заметные над верхней губой клыки и горящие алым глаза, конечно же.
Остальные ведьмы более человекоподобные. Две из них в длинных, в пол, серых балахонах с откинутыми капюшонами, но с разной вязью узора — у одной красная плавная, у второй черно-желтая рубленая. Еще четверо в обтягивающих костюмах авантюриста, как на Филиппе. Две из них полностью застегнуты и выглядят почти как авантюристки Гильдии, если не присматриваться, а вот еще две ведьмы… также, как Филиппа, мягко говоря вызывающе полуобнажены. И все семеро разные, непохожие друг на друга — даже пары из одного ковена нет. Лишь цвет волос у всех примерно одинаков — от огненно-рыжего, до красно-медного. И сейчас все семеро появившихся ведьм — вместе с присоединившийся Филиппой, окружили Дьявола, держа его в путах змеящихся плетей.
Все, пора переходить к следующей части церемонии низложения божества и организации кризиса веры.
Глава 2
— Никки! — коротко крикнул я.
Крикнул не оборачиваясь, внимательно наблюдая за монструозным демоном. Тут же на мгновение внимание ослабишь, и можно проблем получить полную горсть. Тем более что не очень я уверен в крепости пут, распластавших Дьявола по мостовой.
— Ты чего кричишь? — едва не заставив меня вздрогнуть, произнесла Доминика совсем рядом со мной. Она, оказывается, до поры прятавшаяся за фантомами, уже несколько секунд как материализовалась поблизости.
— Вот теперь ты можешь его убить.
Боги, и божества, могут прийти в наш мир, приняв материальную форму. Став намного сильнее, даже могущественнее обычных людей, при этом частично потеряв возможность повелевать умами и стихиями. Но при обретении физической формы значительно увеличивается шанс, что они могут попасть в подобную… неудобную ситуацию, мягко скажем, последствия которой могут убить веру и авторитет.
Почему я и сказал недавно Доминике до поры оставаться на месте: если бы мы убили Дьявола сразу, он вполне мог бы возродиться. Причем сразу, тут же вновь материализовавшись в Пантеоне. Чем, возможно, значительно увеличил бы свои силы — ведь все это происходило бы на глазах десятков тысяч тех, благодаря чьей вере он живет. И наблюдаемое возрождение божества — достаточная причина для поклонения. Зато сейчас, когда божество бесов распластано перед нами в унизительной позе — на животе с оттянутой назад головой, паства вживую наблюдает падение кумира.