Царевна для Ворона
Шрифт:
Мне оставалось только смотреть ему вслед на подгибающихся от облегчения ногах.
Не хочет меня видеть. Что может быть лучше?
Глава 25
Дни шли один за другим, менялось лишь количество снега за окном, заметая стены замка воздушными, но такими жесткими сугробами.
Я поправлялась. Медленно, но верно вставая на ноги, бродила по своим покоям, словно призрак прошлого. Иногда от боли хотелось выть в голос, но, зная, что стража стоит у дверей, я кусала
Служанка приносила всякие мелочи, минуя мой протест, и лишь бросала испуганные взгляды каждый раз, когда я просила ее убраться подальше. И я перестала. В конце концов, она не виновата в том, что не может выполнить мой приказ, минуя слово Ворона, забывшего о моем существовании. Только чертовы подушки! Море подушек, свечей, книг и прочей ерунды, которых становилось все больше и больше!
Он словно пытался создать мне условия, в которых я буду существовать до конца своих дней. Украшал мою камеру, не желая, чтобы птичка слишком быстро ослабла от тлена и умерла. Подачка. Унизительное подаяние беспомощной.
А еще наряды. Чертова прорва нарядов! Вызывающе дорогих, торжественных и сшитых на заказ. По моим меркам, которые Лиз сняла в тот же вечер, когда мы встречались с господином в последний раз.
Он украшал меня, но сам не смотрел на итог своих трудов. Наряжал, словно куколку, и не играл, отставив в дальний уголок до лучших времен.
Как и стоило ожидать — они наступили слишком быстро.
В этот вечер Лиз, как и всегда, помогла мне одеться к ужину, туго затягивая корсет и укладывая волосы в гладкие волны. Каждый вечер одно и то же, но ужинала я по обыкновению в полном одиночестве, глядя на движимый ветром снег — единственное, что менялось в моей обыденности.
И в этот раз серебряные блюда принесли с точностью до секунды, выставляя легкие закуски на изящный столик у окна. Сервировка, небольшая вазочка с чертополохом и серебряные приборы в довесок. Чинно и богато. Одиноко и безвкусно.
Проводив молчаливых слуг взглядом, я села за стол, раскладывая ажурную салфетку на коленях и вновь бездумно глядя за стекло.
Ветрено сегодня. Еще и туман белесой пеленой ползет по покатым склонам, подчеркивая грусть и тоску, поселившуюся на землях Аоро.
Скрип двери прозвучал как гром среди ясного неба, привлекая все мое внимание. Из темноты коридора раздался до боли знакомый голос, приковывая мои ноги к полу:
— Пошли вон! Сегодня вы не нужны.
Ворон стоял, держась за деревянный откос, и медленно моргал, глядя прямо на меня. Жесткие волосы топорщились в разные стороны, а помятость лица подсказывала, что все это время великий завоеватель и покоритель беспробудно пил, забыв о ванне и нормальной пище.
Висящие низко на поясе простые штаны демонстрировали острые мышцы его живота, подчеркивая хищность уставшего зверя. Широкая грудь вздымалась с каждым тяжелым вдохом, а взгляд мрачнел, становясь похожим на осколки долгой зимней ночи.
Захлопнув за собой дверь, Ворон мотнул бутылкой в руке и поспешил к моему столику, звонко брякнув донышком о поверхность.
— Рада видеть тебя, супруг мой.
— Чушь, — рявкнул он, пододвигая прихваченный у порога стул. — Пригласишь?
— Конечно. Отужинаешь со мной?
Усевшись напротив, Ворон вытянул ноги, слегка толкая мои ступни, и сложил руки на груди, вызывающе прищуривая глаза.
— Выпьешь со мной?
— Только если ты этого хочешь.
— Не хотел бы — не предлагал.
Едва не промахиваясь горлышком мимо бокала, мужчина с трудом наполнил его наполовину, уронив несколько капель на белую скатерть. Раздраженно шикнув, он хлебнул прямо из горла, приковывая взгляд к скачущему крупному кадыку.
— Ты не в духе, мой господин?
— Именно, Альба. Твой господин. Я неожиданно пришел к выводу, что давно не видел свою жену, и решил тебя навестить.
— Мои двери всегда открыты, лишь ваши дороги лежат в другом направлении.
— Чушь! — во второй раз за несколько минут воскликнул он, отбрасывая бутыль в стену.
Веер винных капель и стеклянной крошки заставил вздрогнуть, но, бесшумно втянув воздух, пропахший напряжением, я не двинулась с места.
Пусть зверь беснуется: мое смирение и равнодушие, накопленное за дни одиночества этим не сломить.
— Посмотри на меня, — наклонившись вперед, мужчина уперся локтями в стол, игнорируя этикет. — Смотри на меня и ешь свой ужин. Хочу видеть, как нелепо ты скребешь вилкой по тарелке, промахиваясь.
Словно назло испытывая его терпение, я делала все, что мне приказано. Ни разу не промахнувшись, доела кусочек запеченной рыбы с травами и элегантно, как велело воспитание, отложила приборы, прижимая кромку бокала к губам.
Один глоток, чтобы горло ошпарило огнем. Второй, чтобы прогреть грудь. Третий, чтобы наслать дурман в голову, не думая о том, что ждет.
— Стерва, — прошептал мстительно. — Даже пьешь так, что вино из твоих губ выглядит слаще.
Невольно собрав кончиком языка последние капли, слегка закусила нижнюю, сминая ее давлением зубов. Мне нравилось играть с огнем.
За пустые дни, что показались мне одним нескончаемым кошмаром однообразия и ауры заточения, мне становилось легче дышать в его присутствии.
— Так попробуй его. Чего ты ждешь, Ворон? Моего согласия?
— Я не нуждаюсь в твоем согласии! — Взревел он, вскакивая со своего места и гневно сминая скатерть до жалобного треска ткани. — Не нуждаюсь!
— Именно.
Ладони скользнули по вырезу платья, слегка приспуская ткань с обнаженных плеч. Потянувшись к корсету, дернула шнурок, делая глубокий вдох сдавленной грудью.
Натужно дыша, будто словно после бега от гончих, Ворон упрямо следил за моими пальцами, не спеша двигаться с места. Он просто смотрел, жрал меня глазами, убивал ими, душил, но это оживляло. Давало напоминание, что я все еще существую, что я жива.