Царевна-Лебедь с Золотой Горы. Легенды Севера

Соловьев Сергей

– Еще один, – вздохнув, добавил Корд.

Третий ковшик встал рядом с двумя. Так и сидели друзья, не могли сказать ничего. Время тянулось тяжело, но вот наконец внизу посышался голос ведуньи:

– Что, ждут уже?

– Да, Мика, здесь они, – ответила хозяйка дома.

– Привет вам, почтенные, – сказала гостья.

– Тебе привет, Свет Мика, – поздоровались мужчины, кланяясь, – заходи. Да что бы не говорить вокруг да около, просим кости раскинуть. Спроси у Эллы, отчего ни лета ни зимы не было, да чего ожидать нам.

– Ладно, –

вздохнула она, – в суме кости, сделаю, как просите.

Достала она чашу деревянную из сумы, и мешок, хорошей тонкой кожи. Глаза волхва и старейшины были прикованы к заветному мешочку. Мика потрясла его, приговаривая что-то тихо тихо, трясла да постукивала, и рывком почти бросила кости на стол. Мешок будто хрустул, а сидевшие за столом вздрогнули, с непониманием воззрившись на ведунью. Та закрыв глаза, запустила правую руку в мешок, и стала вынимать кости....

Вытащила Мика кости пустые, без единого знака. Сама смотрела в растерянности, только сжала полные губы.

– Плохо дело. Не хочет Элла отвечать. Только у Прях помощи и осталось просить, – сказала она, осушив ковш с мёдом и тут же ушла, будто её и не было.

– Сам к ним пойду. К Пряхам на Алатырь-Остров. Здесь Мика останется. Надо идти, давно надо, старый друг.

– На лодье Гауда поплывёте. Недавно справил судно, кожа крепкая, сшита хорошо. Итак, целый месяц идти, да ещё обратно.

– Будем собираться. Ним, – крикнул он ученику, – готовься в дорогу, через день уходим! – и он обратился к старейшине, – Людям скажи, мол, Ранн за китовым усом пошёл, для дел колдовских.

– А разве он для этого годен, для колдовства, китовый ус?

– Да они-то этого не знают, – тихо засмеялся волхв.

***

Ладья и вправду была хороша. Отборная моржовая кожа, с умом поставленные ребра кита в продольный брус каркаса судна, делали творение Линда на диво крепким и лёгким. Ватага была в двенадцать человек, да кормщик Гауд, управлявшийся с рулевым веслом. В низовья реки Оби спускаться легче, да погода не баловала- сыро да промозгло. До Варты добрались быстро, за седмицу, и остались отогреться на пару дней, а затем пошли и в Гандвик. Широкая Обь несла путников на своих плечах, и уже через восемь дней они увидели пристань и дома селения. Ранн стоял на носу, кутаясь в войлочный плащ, одетый поверх тулупа. Ним же весь путь стоял с кормщиком, и тот обучал способного юношу, и как волны бьют ладью, и как править по звездам и солнцу. Примечать, как небо меняется, и как ветра, в какое время года бывают, где пристать к берегу лучше, и как лагерь дельный разбить.

На пристани неспешно трудились рыбаки и мореходы, одни сушили и чинили сети, другие покрывали ярким воском кожу своей ладьи. Гауд поставил свое судно у причала, и ватажники снимали скарб с судна, а затем вытянули её из воды. Ним неспешно подошёл к рыбакам.

– День добрый, морского дела люди. Не скажете, как найти нам волхва вашего, Арагана? Я- Ним, ученик Ранна, волхва из Оума.

– Привет

тебе, Свет Ним, – сказал самый осанистый из рыбаков, отрываясь от работы над сетью, – меня зовут Гуна, я тебя провожу к его усадьбе.

Рыбак ополоснул руки в речной воде, вытер куском холста, поправил свой плетеный пояс на войлочной куртке, и подошёл к Ранну.

– Пойдем, добрый человек, – сказал он, кланяясь волхву, – проведу вас.

Гуна повел Ранна и Нима, тащившего за собой салазки со скарбом и подарками. Усадьба была огорожена новым плетнем, с нарядной калиткой и воротиной для выгона скота, и для салазок с грузом. Рыбак подошёл, и улыбаясь чему-то своему, постучал в калитку. В ответ был собачий лай, а затем и голос кого-то из домашних.

– Открывайте, к вам гости дорогие, – басил Гуна, – не дело их на улице держать.

– Да кто же там? – раздался голос, и отворилась калитка, – День добрый,– сказал человек, судя по его лицу, только проснувшийся.

– Я Ранн, волхв из Оума, идём мы на Алатырь, просить у Прях Совета. Со мной мой ученик, Ним, это наш провожатый, Гуна.

– Гуну я знаю. Хорошо что зашёл ко мне, Ранн. Отдохнешь с дороги, в бане попаришься. Проходите, посидите на лавке, пока парильня согреется.

– Пойду я, – забасил рыбак, поклонился и пошёл к пристани.

Баня правда, была знатная, даже здесь, на Севере, в Гандвике, без парильни не было ни одной усадьбы в селении. Ранн и Ним, чистые и отдохнувшие, поднялись в горницу, ученик нёс ларь с дарами.

– Тебе, Араган, наши дары, в знак уважения, – громко возвестил гость, – и подарок от Мики, которая к нам пришла по твоему слову, – плёл речь волхв, как ковёр искусная мастерица.

Он открыл крышку ларя, доставая и выкладывая дары перед хозяином дома. Бронзовое зеркало, хороший нож, куски нефрита, высушенные травы в мешочках, которые собирают лишь недалеко от Оума.

– А это от нас, – и Араган принес свои подарки, нагрудник из китового уса, жемчуг с Двины, – а это- дорогая вещь, для любого волхва ценнейшая, – и волхв Гандвика положил к дарам костяной нож с прихотливой резьбой, – для Мики это. Из зуба Индрик Зверя сработан.

– Твой подарок очень дорог для нас, – непритворно поблагодарил Ранн, поклонившись Арагану, – просьба у нас опять, – и он вздохнул, – дайте весть на Алатырь, что мы придём. Не пойму я волю богов- лета не было, зимы тоже. А кости не ложатся. Мика гадала, ей Элла не ответила.

– Худо дело. – потемнел лицом, качая головой, ответил Араган, – Идите на остров, – он подошёл к ларю в горнице, покопался и достал красное полотнище.– Будете подходить к гавани Алатыря, поднимите на шесте этот знак, они поймут и придут на берег, встретят вас.

– Спасибо тебе, не оставляешь ты нас без помощи, старый друг, – растрогался Ранн, – и когда хворь напала, и теперь.

– И вы нас не забываете, сколько раз в Гандвик ячмень посылали, когда нам трудно было, – ответил Араган, – Удачи вам!