Царица парижских кабаре
Шрифт:
Григорий Хмара — Хмара Григорий Михайлович (1888–1970), артист театра и кино, режиссер. Был принят в МХТ в августе 1910 г., вместе с С.В. Гиацинтовой и А.Д. Диким. Участник спектакля Первой студии МХТ «Сверчок на печи» (Кучер Джон) и экранизации спектакля (1915). В 1915 г. в пушкинском спектакле Художественного театра играл Председателя в «Пире во время чумы». Снимался в немых фильмах. Эмигрировал в 1920 г. В Берлине снялся в фильмах «Падение» (1922), «Раскольников» (1923), «I.N.R.I.» (1924), «Живые люди» (1925), «Женщина без огня» (совместно с Астой Нильсен, 1925), «Преступление Веры Мирцевой» (1927), «Атлеты» (1928), «Крестный путь княгини» (совместно с Николаем Лариным, 1928),
В Париже много работал в кино, вплоть до конца жизни. В 1934 г. в «Русском театре», созданном в Париже по инициативе И.И. Фондаминского, поставил пьесу Р.Б. Гуля «Азеф» (инсценировку одноименного романа) и сыграл роль Бориса Савинкова. Ставил с русскими труппами Парижа пьесы Шекспира, Стриндберга, Горького («Мещане»), играл в них (особенно много – в 1960-х). Литератор, мемуарист, сотрудник газеты «Русские новости».
Аста Нильсен (1881–1972) – датская актриса, звезда немого кино.
Лиля Кедрова – Кедрова Елизавета Николаевна (1910–2000), актриса театра и кино, дочь Н.Н. Кедрова, основателя «Кедровского квартета». В Париже начинала сценическую карьеру как характерная актриса. Позднее, в кино, выступала, как правило, в амплуа жертв. Международную известность ей принес фильм «Грек Зорба» (1964). Была женой французского режиссера Пьера Вальда.
Пол Ньюман – Ньюман Пол Леонард (р. 1925), американский киноактер.
Петр Шаров — Шаров Петр Федорович (1886–1969), актер МХТ, член «качаловской группы» и Пражской труппы МХТ. Позднее драматический режиссер в Дюссельдорфе. В 1927 г. поставил спектакль «Ревизор» со сценографией М.В. Добужинского. «Спектакль <…> имел очень большой успех. <…> И я считаю этот спектакль не хуже Худож<ественного> театра. <…> Я очень уважаю Ш<арова> как режиссера, и это была большая радость с ним работать», – писал Добужинский после премьеры. В 1928 г. в Дюссельдорфе Шаров и Добужинский осуществили постановку трагедии Г.Э. Лессинга «Натан Мудрый».
Позднее Шаров работал в Голландии, сыграл огромную роль в знакомстве голландского зрителя с драматургией Чехова.
Три сестры Поляковы, Марина, Ольга и Таня – Марина: см. Влади Марина, Таня: см. Версуа Одиль, Ольга: см. Байдарова-Полякова Ольга, французская актриса.
Глава двадцать третья
Дело моей жизни, «Русский павильон»
После неуспеха «Парижан» Джонни, который финансировал постановку, сказал: «Людмила, у нас осталось мало денег, надо придумать что-то другое…»
Мы погрустили, поужинали и пошли спать. А утром вдруг в голове блеснуло: русский ресторан! Я всегда любила многолюдье и умела создавать атмосферу. Джонни засмеялся: «Давай попробуем».
Джонни нашел место на рю Лористон, 4, на углу авеню Виктор Гюго. Два шага от Триумфальной арки, очень удобная квартира наверху, над рестораном. И к тому же – место, уже отмеченное и судьбой, и парижанами: раньше там находилось ателье очень известного фотографа. Начались работы. Парижский подрядчик Борис Каныбеев, сводный брат пианиста Юрия Букова, имел своих рабочих, славился распорядительностью. Тем не менее отделка длилась полгода или даже восемь месяцев.
Но и это прошло. 5 ноября 1961 года открылся «Русский павильон»!
В газетах появилось объявление: «Людмила Лопато, которой мы аплодировали в “Динарзад”, теперь принимает и поет у себя – на обедах и ужинах в ресторане “Русский павильон”!» Как важны для
Второе, расхожее название ресторана было «У Людмилы». Голубые стены, красный бархат, розовые лампочки на каждом столике (столиков было 23 или 24, не помню точно). Вокруг всей залы – удобные диваны, на стенах – картины русских художников. Часть полотен перешла ко мне из семьи великого князя Бориса Владимировича. И оформлять зал отчасти помогал Рашевский, брат княгини Зинаиды Сергеевны, жены Бориса Владимировича. Он был весьма известен в Париже и на курортах Лазурного берега. Жил каждое лето в «Отель де Пари» (бесплатно, так как он знал бесконечное количество «персон грата», умел привлекать к себе людей – и вокруг него всегда вращалось общество). Был женат на американской миллионерше леди Астор. Жить умел на редкость приятно и вальяжно! Я знала его не очень близко, но в памяти остался симпатичный, остроумный господин, внимательный к красивым богатым дамам. При всем природном легкомыслии, когда Рашевский к кому-то действительно хорошо относился, он был прекрасным другом.
После смерти великого князя Зинаида Сергеевна осталась одна. И, так как она очень любила своего брата, они поселились вместе в ее доме на рю Фезандри. Там висели знаменитые картины – главным образом русских художников. Была старинная мебель, чудесный рояль. Бунчук, личный мажордом Рашевского, заведовал хозяйством в доме. И когда приглашали ужинать, на столе была вся прелесть русской кухни.
В 1960 году Зинаида Сергеевна вышла замуж за Костю Джанумова (он был красив, пел и играл на гитаре). Они ездили в Америку, где все газеты кричали, что вдова великого князя вышла замуж за плейбоя!
Прошло время. Джанумов и Рашевский вместе поехали в гости в Испанию, к князю Багратиону (тому, на дочери которого был женат великий князь Владимир Кириллович). Они вышли в море на яхте – и Джанумов внезапно утонул.
Вероятно, он хотел нырнуть, но произошел несчастный случай.
Хотя это не вполне очевидно.
Еще через какое-то время Зинаида Сергеевна вышла замуж в третий раз, за некоего чешского господина (я его видела дважды или трижды). Вскоре она очень серьезно заболела; когда я приходила ее навестить, все повторяла: «Людмила, берите, берите русские картины в ваш ресторан! Как будет красиво… И я мысленно буду с вами».
На потолке ресторана была шкура белого медведя (мой брат привез ее из Сибири и рассказывал, что он сам этого медведя убил, но я всегда думала, что это чистая фантазия). На самом видном месте – картина Лапшина «Москва».
Я увидела впервые это полотно еще девочкой, когда мы с мамой были в Биарицце, в гостях у архитектора Минаша – отца художницы-графика Жени Минаш. И еще тогда влюбилась в картину! А много лет спустя мне позвонили и спросили, не хочу ли я ее купить. Мы с реставратором князем Эристовым немедленно отправились за ней. Глебушка Эристов потом привел полотно в полный порядок.
Посетители входили. Оглядывались, удивлялись, восхищались. Тут же выпивали рюмку водки, которую предлагала всем входящим прелестная барышня в русском костюме с кокошником.
Персонал был большой. Княгиня Марина Дадиани, урожденная Амилахвари, занималась гардеробом гостей. Старый барон Леонид Ламсдорф ведал шампанским. У него дрожали руки, но клиенты его обожали! Князь Миша Шервашидзе был метрдотелем, я принимала гостей. Были еще пять или шесть русских гарсонов, все носили голубые рубашки-косоворотки с темно-бордовыми поясами. А в первый вечер, не сговариваясь, крестились перед тем как выйти к гостям, потому что зал был переполнен.