Царица Проклятых
Шрифт:
В определенные моменты она была уверена, что пробуждаются Мать и Отец. Что где-то далеко в устроенном для них ее возлюбленным Мариусом тайном убежище Те, Кого Следует Оберегать, наконец шевельнулись. Столь мощный и в то же время неясный сигнал мог быть вызван только чем-то сродни такому воскрешению: после шести тысяч лет ужасающей неподвижности Акаша и Энкил восстают со своего общего трона.
Однако это, конечно же, не более чем игра воображения. Все равно что просить горы заговорить. Ибо древние прародители пьющих кровь отнюдь не были для нее всего лишь легендой. В отличие от большей части их многочисленных потомков она видела их своими глазами. Ее сделали бессмертной
В те далекие века величественных верований она разделяла убеждение Мариуса в том, что Мать и Отец всего лишь дремлют, что придет время, и они восстанут от сна и вновь заговорят со своими детьми.
Они вместе с Мариусом пели им гимны при свечах; она сама возжигала для них благовония, ставила перед ними цветы; она поклялась никогда не раскрывать местонахождение святилища, дабы другие вампиры не пришли уничтожить Мариуса, похитить его подопечных и насытиться первородной, а значит, наиболее могущественной кровью.
Но это было давно, когда мир был разделен между племенами и империями, когда героев и императоров в одночасье возводили в ранг богов. В то время ее воображение находилось во власти утонченных философских идей.
Теперь она знает, что значит жить вечно.
Опасность. Она вновь почувствовала, как по всему телу пронесся обжигающий поток. Ощущение исчезло. И тут же возникло видение: какое-то зеленое и сырое место, мягкая земля и непроходимая растительность. Но и видение через миг пропало.
Сияющий в лунном свете снег ослепил ее на мгновение, она остановилась и взглянула на мерцающие сквозь тонкую завесу облаков звезды. Она прислушалась, надеясь уловить голоса других бессмертных. Но не услышала ни единого отчетливого и существенного сообщения – лишь слабый трепет, исходящий из храма, в который она направлялась, да далеко позади, в темных закоулках грязного перенаселенного города, звучали мертвые электронные записи этого сумасшедшего кровопийцы, «рок-звезды» Вампира Лестата.
Он обречен, этот запальчивый современный юнец, посмевший украсить свои фальшивые песни фрагментами старых истин. Бесчисленное множество таких вот юнцов взлетали и падали на ее глазах.
Но его наглость не только шокировала, но и одновременно вызывала у нее интерес. А что, если сигнал тревоги каким-то образом связан с его печальными и в то же время удивительно пронзительными песнями?
Акаша, Энкил,Услышьте детей своих!Как смеет он произносить древние имена перед миром смертных? Это просто невероятно и противоречит здравому смыслу, что такое создание до сих пор не уничтожено. Однако этот монстр, завоевавший невероятную популярность, раскрыл тайны, которые мог узнать только от самого Мариуса. А где сейчас сам Мариус, который вот уже два тысячелетия переносит Тех, Кого Следует Оберегать, из одного святилища в другое? Но если она позволит себе вспоминать о Мариусе и о ссорах, давным-давно заставивших их расстаться, у нее просто сердце разорвется.
Тем временем записанный на пленку голос Лестата пропал – его заглушили другие слабые голоса, шумы, доносящиеся из множества городов и деревень, и вечно звучащий плач душ человеческих. Как это часто бывало, ее острый слух не мог четко различить ни одного сигнала. Бесформенная и ужасающая волна захлестнула ее с такой силой, что пришлось полностью отключиться. И снова только ветер.
А какими же тогда слышатся все голоса земли Матери и Отцу, чьи силы неизбежно возрастали от начала времен? Способны ли они, подобно ей, отгородиться от этого потока или время от времени на выбор прислушиваться к отдельным голосам? Быть может, и в этом они столь же беспомощны, как и во многом другом, и именно непрекращающийся гул слышимых отовсюду криков как смертных, так и бессмертных всего мира удерживает их в неподвижности и лишает способности мыслить.
Она взглянула на возвышающийся перед ней огромный зубчатый пик. Надо идти. Она поплотнее закутала лицо. И двинулась дальше.
Тропинка привела ее на небольшой утес, и она наконец-то увидела место, куда направлялась. На высокой скале по другую сторону обширного ледника возвышался храм – прозрачно-белое каменное строение с едва различимой сейчас за стеной падающего снега колокольней.
Сколько времени понадобится, чтобы туда добраться, даже при ее способности к быстрой ходьбе? Она понимала, как должна поступить, но страшилась самой мысли об этом. Придется воздеть руки, отринуть законы природы и доводы собственного рассудка и подняться над бездной, отделяющей ее от храма, а затем мягко опуститься по другую сторону заледеневшего ущелья. Ни одна из множества способностей, которыми она владела, не заставляла ее чувствовать себя столь ничтожной, до такой степени лишенной человеческого естества и далекой от того земного существа, которым она была когда-то.
Но она хотела достичь храма. Ей необходимо было попасть туда. А потому она медленно и грациозно подняла руки. Глаза ее на мгновение закрылись, и усилием воли она толкнула себя вверх и в ту же секунду почувствовала, как ее невесомое, не скованное материей тело взмывает над землей и, оседлав ветер, подчиняет его своей воле.
Ветер долго не желал подчиняться, вращая и стремительно таща ее за собой. Обратив лицо к звездам, окруженная облаками, она поднималась все выше и выше. Как тяжелы ее одежды; разве она еще не готова стать невидимой? Разве не в этом состоит следующий шаг? Соринка у Бога в глазу, подумала она. Сердце болело. Как ужасно потерять всякую связь… На глаза навернулись слезы.
Как и всегда в такие моменты, когда исчезали все реальные приметы столь дорогого для нее незабвенного человеческого прошлого, его слабое мерцание казалось более чем когда-либо заветной мечтой. «Я жила, я любила, моя плоть была тепла…» Она увидела Мариуса, своего создателя, но не таким, каким он стал сейчас, а таким, каким она встретила его тогда – молодым бессмертным, в чьей груди полыхал пожар сверхъестественной тайны.
«Пандора, дорогая моя…»
«Подари мне его, умоляю».
«Иди со мной, Пандора, дабы испросить благословения Матери и Отца. Войди в святилище».
В отчаянии она вдруг словно утратила осторожность и едва не забыла о своем предназначении. Еще немного, и она понеслась бы навстречу восходящему солнцу. Но раздавшийся вновь сигнал тревоги – беззвучное пульсирующее предупреждение: «Опасность» – напомнил о цели ее путешествия. Широко раскинув руки, она заставила себя повернуться лицом к земле и прямо под собой увидела двор храма с дымящимися в нем кострами. Наконец-то!
Стремительность спуска оказалась столь поразительной, что на мгновение она даже лишилась способности соображать. Она вдруг обнаружила, что находится во дворе, какие-то доли секунды тело было охвачено болью, затем похолодело и застыло.