Царица Савская
Шрифт:
— Благое знамение, — провозгласил он. — Мы выступим на Мариб сегодня!
Вопли со стороны собравшихся зрителей заставили мое сердце заколотиться очень быстро, слишком громко отдаваясь в ушах.
— Каким будет итог? — крикнул кто-то.
Жрец передал красную массу одному из аколитов и принял из рук другого миску с кровью. С запозданием я поняла, что он подходит и опускается передо мной на колени.
— Дочь Алмакаха, взгляни в сей сосуд и скажи мне, что ты видишь.
Я наконец отвела взгляд от черных глазниц
Вот сосуд. Столько крови… Я наклонилась вперед, вглядываясь в алый колодец, в смешение жизни и смерти. И на миг мне показалось, что я не на поляне, не на краю пустыни, а во дворце. Что я — девочка, цепляющаяся за мертвую мать, и мамины пряди волос запутались у меня в пальцах. Что мне снова двенадцать и я отчаянно жажду спасения, и рубины в браслете моей матери так же красны, как капли крови на золотой кромке…
— Моя царица, что видишь ты? — спросил Азм откуда-то очень издалека.
— Фимиам. Ладан, — услышала я свой голос.
Я потянулась к нему, но жрец поднялся на ноги. И я упала вперед, опрокинув сосуде кровью.
— Дорога пряностей, — услышала я его голос словно издалека.
— Дорога пряностей! — закричал он. — Алмаках возвещает благое царствование!
Все соплеменники разразились приветственными криками — все, кроме Макара, который поддержал меня за плечи.
Руки я держала опущенными между нами, с пальцев капала кровь.
Он поднял меня на руки, велел принести воды и легкой пиши для царицы. И когда после этого он вновь посмотрел на меня, его лицо было хмурым, как грозовое небо на западе. Я коснулась его щеки.
Этой ночью мы любили друг друга молча, отчаянно, снова и снова, до самого рассвета. И я молча поклялась себе в утренней тишине, что мы поженимся до конца лета. Планы его отца больше не имели для меня значения.
Пусть утешается, думая, что его замысел полностью сработал. Это было не важно, ведь я обретала в итоге счастье.
От лагеря к нам бежал человек. Я поднялась на дрожащих ногах и лишь тогда заметила кровь, которую размазала по щеке и груди Макара.
— Другие племена идут с севера! — кричал бегущий. — Сотни людей!
Руки всех присутствующих инстинктивно метнулись к мечам, но прибывший из племени Амана громко провозгласил:
— Вот видишь, моя царица! — Он дернул подбородком в сторону идущих от горизонта. — Мои люди присоединились к нам.
Мужчины ушли готовиться, а я остановилась у маркаба и провела пальцем по золоченым рогам. Подергала страусовое перо. Золотые листья были очень тонкими, очень гладкими, безупречными. Как и акациевое дерево, насколько я знала. И перья были чистыми — слишком чистыми и новыми, чтобы в давние времена побывать в многочисленных битвах…
Очень умно.
Мы двинулись на запад, чтобы встретиться с
И они присоединились к нашим силам, закрыв наш правый фланг. Был уже почти полдень, начался дождь, от которого волосы липли к голове, а вуаль к лицу. Из близлежащих селений все утро шли новые люди, и численность нашего войска достигла почти что четырех тысяч, включая объединенный царский эскорт, показатель военной мощи.
Перед нами, через Вади Дхану, параллельно которой мы шли справа, зеленел край южного оазиса Мариба, отделенный готовыми поглотить его песками пустыни. Мое сердце забилось чаще.
Я и не думала, что когда-нибудь снова увижу эти поля, и уж точно не думала, что, увидев, сочту это благословением. Но теперь моя душа воспарила к небу от вида бурной реки, оттого, что пересохшие русла мечтаний снова вернулись к жизни. Там, в южном оазисе, стоял храм, соединенный со столицей узкой дамбой, пешим мостом через реку.
Когда мы дошли до восточного края небольшого северного оазиса, Ниман внезапно повернулся в своем седле. Вскинув копье, он закричал:
— Саба и Алмаках превыше всего!
Ближайшие к нему воины подхватили клич, и через несколько минут четыре тысячи голосов заглушили и ропот дождя, и рокочущий звук реки.
Но когда мы уже должны были увидеть стены Мариба, поднимающиеся у западного горизонта, сам горизонт закачался, подобно волнам мерцающего воздуха в жару над пыльной дорогой. На миг мне показалось, что на меня все еще действует настойка Азма — те несколько капель, которые я удержала в себе. А затем я увидела.
Ряды северян. Ряды за рядами ждущих нас воинов.
Набат дал сигнал к остановке. Короткий зов рога пронес его приказ по нашим рядам.
Макар склонился ко мне и тихо сказал:
— Пусть твой жрец заберет тебя через дамбу в храм. Сейчас же.
А затем добавил Яфушу:
— Охраняй ее.
Я остановила Яфуша жестом.
— Нет.
Макар вновь нетерпеливо подался ко мне:
— Ты не можешь дожидаться итога здесь. Не в таком многолюдном бою!
— Я не стану сбегать за стены, пока другие за меня бьются!
— Уезжай сейчас, пока еще есть время, — зашипел он.
— И что — ждать какого-то доклада? Гонца, который скажет мне, царица я или нет?
— Все это окажется бесполезно, если тебя убьют! Я сам приду за тобой, когда битва закончится. И ты с победой войдешь в город. Но до тех пор ты хотя бы будешь под защитой святилища.
Ему не нужно было завершать предложение, чтобы я услышала недосказанное: если мы проиграем.
— И что я буду делать в святилище? Буду жить там до конца своих дней, стану жрицей и никогда больше не ступлю за его стены? — Я покачала головой. — Я не оставлю мой мар- каб. И не оставлю тебя.