Царица Теней: возвращение Персефоны
Шрифт:
Амфитеус потерял дар речи. Невозможно было поверить, что эта жизнерадостная, живая и прекрасная нимфа может быть Корой. Той самой Корой, встречи с которой он ждал много веков. Той самой Корой, которую не иначе как сломленной тенью и представить было нельзя.
— Ты ш-штишь? — голос подвёл его, и ему пришлось дважды повторить последнее слово, чтобы оно звучало разборчиво. — ...шутишь?
— Нет, — Нот был серьёзен, — я знал её ещё ребёнком и не могу ошибаться. Это точно она.
Амфитеус запустил пальцы в волосы, не находя в себе сил принять её такой и признать, что все до единого лгали ему, что всем было проще распускать слухи о ней, чем признать её настоящую. Он стоял там и смотрел, пока солнце не скрылось
Амфитеус так и не решился подойти.
Он пообещал себе, что в следующий раз обязательно заговорит с ней, однако следующий раз случился у Тёмных Врат в конце осени, когда прекрасная дева обратилась тёмной царицей, величественной и гордой. В этом образе Кора была чем-то похожа на мать: властная, сильная, независимая, но в отличие от неё великодушная и искренняя. Разговор с ней мог принести много серьёзных проблем и навлечь гнев Аида, чего Амфитеус по многим причинам предпочитал избегать. Встреча снова не состоялась.
Амфитеус тогда подумал, что будет ещё много вёсен, которые смогут свести их, но и тут ошибся. В этом же году Арес привёл в исполнение свой план, разрушая едва возродившиеся мечты и стремления Амфитеуса, не оставляя ему ни выбора, ни свободы действий. Арес отобрал у него всё: мать, которой клялся сохранить жизнь, возможность встречи с сестрой и линию власти, которую Деметра обещала передать сыну, — только божественные зёрна и остались.
Пережив тяжёлый период утраты, Амфитеус собрал осколки разбитых иллюзий и снова позволил Аресу быть хозяином положения: он исполнял его приказы, помогал ему во всём, но при этом вёл и собственную игру. Амфитеус искренне верил, что завладев линией власти матери, сможет стать свободным, сможет покинуть Олимпийцев и зажить собственной жизнью среди людей, в мире, где о нём никто не будет знать, где он никому и ничего не будет должен. Амфитеус тщательно выстраивал план, умело используя приобретённые навыки для достижения собственных целей, не жалел ни сил, ни времени, ни даже чужих жизней. Всё его существование свелось к ожиданию, к бесконечной череде однотипных событий, которые — он знал — рано или поздно должны были привести его к нужному результату.
Время убегало сквозь пальцы — минуты превращались в дни, дни в года, года в тысячелетия. Олимпийские боги всё меньше действовали сообща, царство Теней дремало, окутанное мраком тайны, царство Моря совсем отошло от дел, а смертные, в отсутствие тотального контроля, подняли головы. Их города стали процветать и множиться, цивилизации расти — боги пытались сопротивляться, насылали потопы и смертельные болезни, но, в конце концов, поняли, что, убивая смертных, подвергают опасности не только себя, но и само мироздание. Как создатель, познавший, что его творение выходит за рамки воображения, боги не могли позволить себе полное уничтожение смертных, они предпочли следовать старым заветам и наблюдать со стороны. И сначала им с лёгкостью удавалось быть всеведущими наблюдателями, но затем они стали спускаться в города, защищать их, иногда вмешиваться в политику, иногда устраивать собственное благополучие. Так к двадцать первому веку боги слились со смертными и уже не видели себя отдельно от их многомиллиардного сообщества.
Амфитеус ничем не отличался от других них. Из века в век он жил в городах смертных, подражая богам, вливаясь в молодёжные тусовки, интересные компании, но всегда оставался одинок. Предвестники возвращения Персефоны вернули ему надежду на встречу, и он стал ещё активнее проявлять себя. К этому моменту Арес уже слишком сильно погряз в собственных проблемах, чтобы обращать внимание на подпольные дела одного из самых верных сторонников — подозрений было недостаточно, а искать подтверждения не позволяла основная задача. Амфитеус пользовался этим. Он всё отлично спланировал, но первый же приказ Ареса едва не пустил его план псу под хвост. Марк и Ариана. Он не мог отказаться от убийства, чтобы не выдать себя, но и действовать предложенными методами не стал — сделал всё так, чтобы их жизнь закончилась быстро, подарил им покой, поселив вину и беспокойство в собственной душе.
Второй раз Амфитеус ослушался Ареса, когда тайно выбрался из «Протекта», чтобы лично найти и схватить Персефону. Он ждал грандиозной встречи с великой богиней, а нашёл полнейшее разочарование. Девушка, проскользнувшая в комнату, при всей своей схожести с Персефоной, выглядела слабой и глуповатой — испуганный взгляд, истеричные вскрики после выстрела, странные ужимки. И ради этого его мать пожертвовала собой? Ради слабой неблагодарной выскочки, неспособной даже на малейшее проявление силы?
А потом эта неблагодарная выскочка чуть не убила его и этим ответила на все вопросы.
Амфитеус помог поймать её, выполнил долг и вернулся к Аресу, где вместо благодарности получил небольшой, но суровый выговор, а вместе с тем и отказ передавать линию власти Деметры. Во вспыхнувшей ссоре они едва не вступили в бой, но Амфитеус не был глуп, потому взял и попросил прощения. Он не мог позволить на корню разрушить мост к свободе, который веками строил в тайне от всех. Притворившись покорным, Амфитеус стал разведывать то, что прежде было за пределами его досягаемости: навестил выбравшегося из Тартара Деймоса, успел заглянуть в архивное хранилище «Протекта», и так разузнал всё, что было необходимо. Вся его жизнь прошла сквозь призму полученной информации — по всему выходило, что цели приспешников Ареса не стоили ни драхмы, а новый мир, которым они так грезили, должен был стать их общим концом. Хотел ли он предотвратить это? Безусловно. Но только после того, как докопается до правды и получит линию власти матери. И путь к этой цели был только один — встретиться с сестрой.
Амфитеус осознавал все риски. Обиды, которые он успел нанести Персефоне за их короткое знакомство, могли стоить ему жизни, однако тайна Кристалла Душ оставляла надежду. Персефона точно знала, кто хранитель Кристалла, она не отправила бы к нему врага, тем самым подвергая его опасности.
Амфитеус вычислил время и место появления Артемиды и Аполлона, решив, что успеет сделать задуманное до того, как Арес признает его предателем.
— Амфитеус? — поражённо произнесла Персефона, когда он защитил её и обернулся.
— И снова здравствуй, сестра...
***
(Последний год Эпохи Противостояния)
Ночь близилась к завершению, а вместе с ней меркла и линия дороги Мёртвых. Гермес спустился на последний видимый перекрёсток и сошёл с тропы за грань бледного света, мгновенно оказываясь во власти Нюкты. Её чёрные одежды окутали его безмятежным мраком, окружили алмазной россыпью звёзд, обласкали и отступили, открывая путь к маленькому дому со скамьёй и одной единственной яблоней. У низкой изгороди горел факел, пламя которого трепыхалось от Мёртвого ветра, в небе над крышей висели яркими лампами три луны, а чёрные псы, спящие у дверей, навострили уши.
— Геката... — Гермес почти прошептал её имя, не смея идти дальше. — Геката, поговори со мной, — крылышки на его сандалиях и шлеме настороженно опустились, будто желая спрятаться от чужих взглядов. — Пожалуйста.
Гермес уже приходил к ней, искал её много лет, и вот сегодня она, наконец, позволила ему войти.
— Геката!
— Из могилы достанешь, — недовольно произнесла она прямо за спиной Гермеса, напугав его до остановки сердца.
Он резко обернулся и на миг замер, забывая, как нужно дышать. О, Ананка-судьба, кто бы знал, как Гермес был рад этой встрече, как сильно он скучал... Ему с трудом удалось справиться с чувствами и спрятать их за игривой усмешкой.