Царица Теней: возвращение Персефоны
Шрифт:
Меж колонн мелькнул огонёк, стрелой промчался к статуе и вспыхнул языками лазурного пламени. Мгновение спустя из него появился Аид. Ветер сдул широкий капюшон его чёрной мантии, когда он, не в силах держаться на ногах, пошатнулся и ухватился за колонну — длинные обесцвеченные волосы рассыпались по плечам. Он сжал руку в кулак, стукнул ей по колонне и выпрямился. Нет, никакое, даже самое страшное событие не могло сломить его духа, его величия, его стойкости. Он с трудом поднял взгляд на статую и щелчком пальцев заставил её ожить — глаза каменного Ареса загорелись алым.
— Теперь осталось немного... — прошептал Аид, разговаривая сам с собой. — В этот раз будет всё, как ты сказала...
Вспыхнул свет, и статуя покрылась позолотой, замерцала алыми переливами, а затем выпустила из себя Ареса. Собственной персоной. Он не подошёл к Аиду, страшась совершить ошибку, страшась, что всё это может быть лишь обманным видением, но чем дольше он смотрел, тем больше видел, тем больше убеждался в реальности происходящего. В конце концов, настороженность во взгляде Ареса сменилась ликованием, и он, победно улыбнувшись, трижды хлопнул в ладоши.
— Вот так подарок! Настоящий подарок! И нет никакого подвоха? — Арес задумчиво потёр подбородок и снова улыбнулся. — Да это и не важно, ведь шестерёнки моего плана уже работают на полную мощность. Что бы ты ни задумал, Аид, твой ход мне на пользу. Твой потрясающе продуманный и совершенно ошибочный ход.
Глава 30. Шаг в темноту
Какое счастье... какое безоблачное, бесконечное счастье быть с ним, нежиться в его объятьях, чувствовать горячие губы на шее, вдыхать морозно-цветочный запах, тонуть в его глазах. Она Элина и Персефона. Супруга Аида и царица Теней. Сколько у неё титулов, сколько имён совершенно не важно, ведь самое главное из них — любимая.
— Помнишь, я сказал, что тот, кто разлучит нас, умрёт страшной смертью? — звучит над ухом голос Аида, и Лине кажется, она чувствует его дыхание и руки на талии. Он обнимает её сзади, прижимая к себе сильно и одновременно нежно, убирает волосы в сторону, целует плечо, с которого сползает лямка пеньюара.
— Да... — в сердце закрадывается тревога, — а почему ты спрашиваешь?
— Потому что, — Аид отпускает её и отходит, — этот человек я.
Лина распахивает глаза и вскрикивает — она стоит совершенно одна, на краю выступа в Тартаре, над огненными водами, жар от которых касается её лица. Меньше шага до забвения, меньше шага до смерти. Ей бы отшатнуться, отойти, но пропасть манит, зовёт, притягивает — не в силах сопротивляться этому, Лина делает шаг вперёд и падает... падает...
Звуки теряются, когда она погружается в воду. Вода, на удивление, совсем не обжигает, но эта привилегия доступна только Лине — камни, летящие следом, сгорают ещё до поверхности. Лина смотрит, как вверх от её носа убегают пузырьки воздуха, и тонет, неспособная управлять собственным телом. Время замедляется и падает в бездну бесконечности, а затем вновь набирает обороты, и в этот момент всё меняется. Лину будто подцепляют крючком за солнечное сплетение и переворачивают, а вместе с ней и весь мир — неведомая сила снова тянет её вниз, к поверхности огненной воды, из которой она выпадает прямо в бескрайнее звёздное небо за вершинами вулканов Тартара. Звёзды сливаются в одно, и мир возвращается в состояние хаоса, а затем снова возрождается прямо на глазах Лины, проходя все этапы своего становления. Лина видит братьев и сестёр Хаоса, Неугасающих, тех, что создали другие миры и планеты, видит Гею на краю обрыва и золотую вспышку рядом с ней — века проносятся мимо яркими картинками и исчезают так же быстро, как появляются. Современный мир бросает её в гущу событий в центре мегаполиса, в толпу, которую едва сдерживает отряд людей в форме. Рядом горит здание, воют сирены. Лина хочет уйти, протискивается туда, где свободнее и легче дышать, однако неуправляемая толпа не позволяет ей делать собственный выбор и увлекает в сторону. Все бегут, Лина спотыкается и вместо того, чтобы распластаться на асфальте, оказывается в тронном зале дворца Аида.
Здесь тихо. Совсем. Блуждающие духи не шепчут в тумане, отсутствует и сам туман, трон уже не кажется таким большим, а всё вокруг выглядит слишком естественно и приземлённо, будто хорошая, но недорогая подделка. Лина смахивает упавшие на лицо волосы, на миг закрывая рукой обзор, а затем пугается до головокружения — перед ней в нескольких сантиметрах над полом парит скипетр. Лина отползает, но это сильнее неё, это сильнее любых божественных способностей, сильнее всего на свете. Словно кукла, управляемая искусным кукловодом, она поднимает руку, тянется к рукояти скипетра и берёт его.
Один удар сердца, и тело Лины охватывает божественное сияние. Сила, какой она ни в самых смелых мечтах, ни в самых жутких кошмарах представить не могла, вторгается в неё, переплетается с её божественной сущностью, подменяет способности, подменяет божественное оружие, которое Аид помог ей раскрыть, на скипетр. Но почему? Что происходит? Лина внутренне паникует, когда скипетр исчезает из её рук, а на плечи опускается тяжесть, которая, пожалуй, не по силам даже Атлантам. Её придавливает к полу, она пытается сопротивляться, приподнимается на руках, но не встаёт, а перекатывается на спину и...
... просыпается.
***
Привычно-тусклый свет спальни, тепло одеял и лёгкий аромат цветущих растений далеко не сразу заставил Лину успокоиться. Она ещё какое-то время лежала с открытыми глазами и тяжело дышала. Сон был таким ярким, таким подробным и настоящим, что невозможно было сразу забыть о нём или проигнорировать — Лине, при наличии сущности титана внутри, всё казалось знаками и предзнаменованиями. Сон мог быть вещим или сообщать о чём-то важном, и хотя Гипнос и сыновья никогда не действовали напрямую, стоило учитывать любой вариант — и как только Лина это поняла, она решила рассказать о нём Аиду. И рассказать немедленно.
Она резко откинула одеяло и встала с кровати, не подозревая о собственном состоянии, и в первое мгновение действительно не почувствовала ничего особенного. Юбка длинного пеньюара скользнула вниз по ногам, скрывая их, лёгкая накидка мягко опустилась на плечи, а потом мир перевернулся, прямо как во сне, колени подогнулись, и Лина оказалась на полу раньше, чем успела понять, что происходит. Осознание пришло позже — минуту или две спустя, когда неудобно вывернутая рука затекла — оно накрыло Лину, приводя за собой страх и самые кошмарные догадки из возможных. Тело будто прижала гигантская каменная плита, в горле пересохло, а божественная сила взбунтовалась. Было бы логично списать всё на присутствие сущности Кроноса и попытаться справиться с этим как раньше, но Лина совершенно не помнила, как было раньше, как прежней Персефоне удавалось сохранить самообладание и здравый рассудок? Она закрыла глаза, мысленно возвращаясь к наставлениям Аида, попыталась успокоиться и найти сгусток божественной энергии внутри, чтобы использовать его для стабилизации своего состояния, но любопытство потянуло её к форме божественного оружия. К Совету Триединства Лине удалось научиться с первого раза обнаруживать его, раскрывать его форму и извлекать в физическое воплощение, а теперь она этого не могла. Оружие сопротивлялось, божественная энергия не подчинялась её воле. Лину стало мутить, и когда она уже приняла неизбежность потери сознания, всё вдруг снова вернулось в норму.
Ей бы стоило сразу призвать нимф, но она решила, что без них справится быстрее, да и тревожить никого не хотела. Лина с трудом поднялась с пола и побрела к туалетному столику, расстояние до которого показалось ей невероятно большим. Она устало плюхнулась на стул, переставила косметику подальше от края и, подперев ладонями голову, взглянула в зеркало. Какое-то время Лина не могла понять, что не так с её отражением, а не так оказалось всё. Кожа сияла позолотой, глаза горели живым тёплым светом, а волосы... её посеребрённые от сущности титана волосы вернулись в прежний цвет.