Царица Теней: возвращение Персефоны
Шрифт:
– А церемонию в совершеннолетие не провели, потому что посчитали меня слишком слабой?
– Это решение приняли твои родители, Марк и Ариана… – Максим отпустил её руку и отвёл взгляд. – Ты была беспомощна, неспособна даже на минимальное проявление силы, они боялись, что ты погибнешь просто от присутствия рядом другого бога.
– И они решили дать Лане шанс стать избранной, игнорируя её полное несоответствие назначенной роли?
– Никто не гарантировал, что сработает. Да, боги ждали Персефону в этом поколении, но полубоги надеялись, что не увидят её в ближайшие три столетия. Ты
– Макс, – сердце Лины укатилось в живот и где-то там забилось беспокойной пичужкой, – мне страшно. Меня не готовили, я не умею ни сражаться, ни использовать божественную силу… Пусть зерно души проросло во мне, но я слабая и беспомощная, и мне не хватит физических сил убить его. Просто не хватит! Ни при каких обстоятельствах. Разве сейчас это не приведёт к панике? Разве моя беспомощность не приведёт к новой войне между Олимпом и царством Теней?
Максим ответил не сразу, но когда заговорил, голос его прозвучал ободряюще и тепло.
– Я тоже не знаю и могу только гадать, Лин. У «Протекта» всё под контролем. Не будем пока беспокоиться о том, чего не случилось, и давай решать проблемы по мере их поступления. Сейчас тебя ждёт торжественная часть церемонии, ожидается весь сонм со всех концов света, ты встретишься с Зевсом.
– Какой кошм…
– Дионис выделил свой ресторанный комплекс в Афинах для торжества, так что тебе неплохо бы уже начать собираться.
– Я не хочу. Мне нужно понять, что произошло, осмыслить, во всём разобраться… Какое торжество?!
– Ты сможешь сделать это позже, подумать обо всём завтра. Вот встретишься с Советом богов и всё для себя прояснишь, а пока просто повеселись. Вдруг это в последний раз.
Лина внимательно посмотрела на него и внезапно рассмеялась.
– Умеешь ты утешать, конечно. Спасибо… в последний раз…
– Я имел в виду… – Максим почему-то смутился и сцепил руки у себя на коленях, – завтра церемония будет и у меня, я приму на себя обязанности хранителя, поэтому должен очистить своё сердце от тяжести всех секретов.
– Не пугай меня, – улыбка сползла с её лица, – ты же не в монастырь уходишь. Последнего раза не будет, и не ты ли сам сегодня утром говорил, что нам не нужно расставаться?
– Мы и не расстанемся, но я должен сказать кое-что важное… законами «Протекта» запрещено питать привязанность к объекту охраны. Я думал, что Лана станет объектом и надеялся сказать тебе уже после, но теперь…
– Что? Не понимаю твоей проблемы, ты же не питаешь привязанности к объекту охраны? – улыбнулась Лина. – Нет?
– Да, – одновременно с ней сказал он.
Их взгляды пересеклись, и они снова произнесли одновременно.
– Да?
– Нет… – Макс поджал губы и выругался. – Да, я люблю тебя… с тех пор как увидел. Люблю, и именно поэтому я учился и в школе смертных с тобой, и в школе полубогов… я хотел быть рядом, – он покачал головой, – и моя мечта исполнилась. Теперь я буду рядом, только не так…
Лина потеряла дар речи. Она столько его знала, помогала ему с девушками, рассказывала о своих парнях, ходила перед ним растрёпанная, пьяная, в грязной пижаме, он видел её и весёлой и смешной, и плачущей и заболевшей. Максим видел её любой и всё равно… любил. Шокированная его словами, она напрочь забыла об опасности, которую могла принести его любовь.
– Я… – она растеряно моргнула. Слова не шли на ум, не складывались в осмысленные фразы, – я… – она выдохнула, внезапно обнаружив, что не дышала всё время, пока Максим говорил. – Не знаю, что сказать. Всё так переменилось и стало таким сложным, что я не могу ничего тебе ответить.
– Хорошо, – Макс кивнул несколько раз куда-то в сторону, – хорошо, так даже лучше, потому что если… не хочу, чтобы ты тоже страдала, – он попытался поскорее закончить разговор и посмотрел на часы. – Пора. Если можешь встать, я позову граций, нас ждут Афины, – он улыбнулся Лине, будто бы не было этого неловкого разговора, и поспешил уйти.
***
Как не меняли грации наряд Ланы, Лине всё равно было в нём неудобно. Ни платье, ни туфли не сидели так, как бы ей хотелось: замочек лифа больно впивался в спину, цепляя внутреннюю подкладку белой мантии, туфли натирали кожу. Лина надеялась, что сможет быстро избавиться от всеобщего внимания и покинуть торжество, тем более что существовал большой риск потерять сознание снова – скопление божественной силы такой мощи способно было убить её на месте, и только тот факт, что организм начал принимать зерно души, мог немного помочь ей и облегчить страдания.
Она помнила, что на встречах в мире смертных для Олимпийского сонма богов и полубогов существует правило не вступать в конфликты. Его ввёл Зевс для защиты людей, но теперь, когда Лина освободила Аида, это правило могло быть с лёгкостью нарушено им самим или кем-нибудь из его прошлых сторонников.
Каблучки Лины стучали по мраморному полу коридора, ведущего к залу проведения церемонии, рядом семенили нимфы, похожие на розовых медуз в своих воздушных нарядах, а шорох шлейфа голубого платья и покрывающей его мантии звучал в тишине как зловещее предзнаменование. Когда нимфы распахнули перед Линой двери, тишина коридора рассыпалась осколками хрусталя, разбитая гулом сотен голосов, музыкой и звоном бокалов, уже наполненных нектаром и вином.
Эта часть церемонии не представляла собой ничего особенного: кто-то из верховных богов должен был передать часть силы новоявленной Персефоне, чтобы её тело смогло справиться с развивающимся зерном души, – передача происходила через касание рук, после чего шли поздравления и общий праздник. Боги обычно садились в отдельном зале, их торжества выглядели как богатые банкеты, в то время как полубоги предпочитали клубный вариант или современные развлечения, в которых тысячелетние жители Олимпа не смыслили. Так случилось и сегодня. Лину вывели в центр и оставили перед круглой низкой платформой, похожей на постамент для статуи, она понятия не имела, зачем это нужно, но спрашивать не хотела, просто стала ждать.