Царская свара
Шрифт:
Действительно, мятежный кораблик вел себя нахально и дерзко. Встал на якоря почти у берега и время от времени в лесок ядра посылает — не опасаясь ответного огня. А если полковые пушки поставить, то трехфунтовые для него неопасны, да из крепости сразу начнут из гаубиц и пушек бомбами забрасывать. А такое худо — пожар начнется, дождей не было, и деревья сухие стоят, полыхнет знатно.
— Смотрите, Петр Иванович, никак капитан яхты с ума сошел?! Ведь его сейчас утопят!
Панин повернулся к реке и удивился зрелищем — маленький кораблик поднял все паруса и довольно ходко шел к Орешку. На стеньгах трепыхались два красных полотнища, которых быть не должно по регламенту. Неужели в атаку
— Похоже на очередную измену, граф, — сквозь зубы произнес Панин, прижимая к глазу подзорную трубу. — Если был бы просто безумцем, то по нему бы сейчас из пушек палили — и со стен, и сам бот. А так руками машут и такую же красную тряпку вывесили. Как жаль, что туда ядра добросить с батарей не можем и покарать предателей!
Генерал-аншеф бессильно выругался — он не доверял морякам, те явно не хотели сражаться и умирать за императрицу Екатерину Алексеевну. Пытался обходиться с ними лаской, уговаривал, обещая награды от государыни, но они так и норовят к «Царю Ивашке» переметнуться при любом удобном случае, как сейчас и произошло.
Яхта подошла к боту, встала рядом на якоря, спустив паруса. Команды двух мятежных корабликов столпились у борта, махали руками, видимо, о чем-то договаривались, или обсуждали столь успешное предательство, проделанное у всех на виду. Это самое страшное — если такое происходит на глазах всех осаждающих, то они рано или поздно переметнутся на сторону самозванца Иоанна Антоновича.
Панин нахмурился — побеждать нужно немедленно, иначе через несколько дней даже преданные императрице гвардейцы откажутся за нее воевать, перейдя на сторону сильнейшего. Просто не смогут воевать, видя, что все против них в комплот единый слились. Хотя бы маленькую викторию сегодня-завтра одержать над мятежниками, она вдохнет в сердца ослабевших духом надежду на будущую победу — а с таким настроем преображенцам и семеновцам легче будет на штурм Шлиссельбурга идти через пару дней, как пролом в стене появится.
«Ключ-крепость» — удивительно верное название, ведь там самозванец засел. Не со старым фельдмаршалом Минихом нужно генеральную баталию устраивать, разгром его отряда не приведет к окончательной победе, пока жив «Ивашка». Скоро подойдут от Новгорода, Пскова, Старой Русы и других городов новые пехотные полки. Мятежники усилятся, фельдмаршал сразу воспрянет духом. И тогда гвардейцев просто раздавят многочисленным войском, недели не пройдет.
Нужно Шлиссельбург немедленно штурмом брать, пощады никому не давать. Вот только самозванец в любую минуту улизнуть может, недаром бот у крепости крутится, да теперь с ним еще и яхта. Уйдут в Кобону на всех парусах беспрепятственно — там старый дворец царицы Анны Иоанновны стоит. А оттуда хоть на Новгород дорога, хоть к Новой Ладоге и Тихвину. Мешают эти кораблики зело при диспозиции, вредные они. Пока они у стен, у самозванца шансы есть избежать законной кары!
— Господа генералы, а вам не кажется, что на этих ковчегах «Ивашка» убежать из крепости спокойно может. Ведь флота у нас как такового, нет! А те что имеются, то как голодные волки в лес смотрят!
Алехан подошел со спины неожиданно — здоровый черт, вроде пятого дня помирать собирался, ан нет, отошел, только злобен стал сверх меры, готов самозванца руками разорвать.
— Петр Иванович, у нас на той стороне преображенцев две роты и лодок в достатке. А пока эти челны у шанца стоят, они возвести стенки, и установить пушки, нам не дадут. Так не лучше ли этой ночью гвардейцев в лодки посадить, в тумане войти в рукав и взять корабли мятежников на абордаж. Такое дело Петр Великий на Неве уже совершал, захватив шведские шняву «Астрель» и бот «Гедан».
Панин незаметно поморщился — Алехан себя изволил сравнить с императором, гордыня так из него и прет наружу. Но предложение верное — пусть себе славу ищет со шпагой в руке, вот только приказ то ему он отдаст, пусть как временный командующий войсками гвардии.
— Алексей Григорьевич меру разумную предлагает, негромко произнес Брюс. — В тумане лодки видны не будут, оттого и нападение внезапно произойдет. А на берегу можно костер из соломы зажечь как раз напротив корабле — тогда Алексею Григорьевичу будет хорошо видно врага, и солдаты на веслах не устанут от бесцельного поиска.
— Вот вы этим делом и займитесь, граф, — Панин посмотрел на оскалившегося в улыбке Орлова. Тот не скрывал своей хищной радости, глаза засверкали в лютой злобе…
Глава 6
Санкт-Петербург
Императрица Екатерина Алексеевна
вечер 7 июля 1764 года
— Ваше величество, проснитесь — князь Александр Алексеевич приехали. Вы разбудить вас велели, — графиня Брюс осторожно коснулась плеча императрицы — но этого легкого прикосновения оказалось достаточно. Царица тут же открыла глаза и посмотрела на наперсницу своих тайн, доверенное лицо последних лет.
— Генерал-прокурор явился, Параша?
— Да, государыня, — поклонилась Прасковья Александровна, родная сестра генерал-аншефа Румянцева. На брата она походила мало, но так мать только одна, отцы у них разные. Екатерина Алексеевна всегда называла ее по домашнему, ласковыми прозвищами.
— Какой он, Брюсша?
— Зело озабочен чем-то, ваше величество. Лицо посерело, глаза красноватыми стали, опухлости под ними изрядные. А с ним и Василий Иванович пришел, совсем уставший, взгляд тяжелый, суровый и сумрачный, — Прасковья Александровна насупилась, вильнула взглядом. Наперсница императрицы до дрожи боялась фактического главу Тайной Экспедиции, он наводил на нее панический страх.
— Мы с тобою сейчас не лучше выглядим, — Екатерина Алексеевна еле сдержала невольный стон, все тело изнывало от ломоты. Карету от Риги гнали безостановочно, в ней и спать приходилось на коротких остановках — хорошо хоть подставы на всех ямах были заранее подготовлены благодаря посланным курьерам, потому до столицы удалось быстро добраться. Все же карета шла в сопровождении изрядного конвоя кавалергардов, на всех коней иначе бы не нашлось.
— Уже вечер наступил…
Императрица посмотрела на большие часы — с пяти до семи срок короткий, но тело не так надрывно болело, как в момент, когда вышла, пошатываясь от усталости, из кареты у распахнутых дверей дворца. Хорошо, хоть поддержали под руки кавалергарды. А потом ее подхватили фрейлины, сопроводили в опочивальню немного отдохнуть на мягкой кровати. Но дела для Екатерины Алексеевны были прежде всего, всегда стояли на первом месте, и она успела распорядиться о вызове генерал-прокурора князя Вяземского и главу Тайной экспедиции генерал-аншефа Суворова. И приказала будить немедленно, как оба придут.
— И я совершенно измотана столь дальней дорогой, государыня. Лучше бы верхом поехала, чем в карете. Все ее углы пересчитала на колдобинах, которых несчетное число…
— Помоги платье надеть, — коротко приказала императрица. И пока вызванные фрейлины помогали облачиться и протирали тело и лицо влажными, но теплыми льняными полотенцами, напряженно размышляла — ситуация выглядела уже угрожающей — слухи о «шлиссельбургской нелепе» расходились кругами, подобно волнам от брошенного в пруд камня. Она видела затаенный страх в глазах придворных. Возникло стойкое ощущение, что они готовы предать ее в любой момент.