Царский пират
Шрифт:
«Мы сели на мель? Близко ли берег? – пронеслось в голове у Степана. – Да и не должно тут быть никакого берега. Судя по карте, до берега еще далеко, нам не дойти…»
Зажгли факелы, и кинувшиеся вдоль бортов люди осветили окружающее. В темноте корабль сам собой, без всякого управления, зашел в тихую бухту, защищенную от ветра, и сейчас застрял возле самого берега в крупных камнях. Волны тут не было, лишь легкая рябь шла по воде.
О таком можно было только мечтать! Да что там – и мечтать не следовало, потому что в положении
Все ощущали одно и то же чувство. Все понимали: только что чудесным образом они, ожидавшие скорой смерти, оказались спасены! Они как бы родились заново! Им была вновь подарена жизнь!
Степан упал на колени, и вслед за ним на мокрую палубу опустились все остальные.
– Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение! – возгласил поморский капитан, осеняя себя крестным знамением.
– Gloria in excelsis Deo et in terra pax hominibus bonae voluntatis, – громко вторил ему Альберт, сложивший молитвенно руки и протянувший их к невидимым, но милосердным небесам.
– Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, – в колеблющемся свете факелов, разгонявших ночную мглу, взывал Степан. – Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувши, сами себя, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим!
После благодарственных молитв все встали на ноги, а затем Степан не дал людям ни минуты передышки до самого рассвета. Осмотреть окрестности в темноте не удавалось, но ясно было, что берег совсем близко и нужно его найти.
Когда берег обнаружили на ощупь, капитан распорядился немедленно снять с брига все, что только можно, и перетащить на берег. Корабль застрял на камнях в мелководье, и волны в бухте сильной не было, но рисковать он не желал. Ветер может усилиться, вода может прибывать, и корабль снова снесет на глубину, где он непременно затонет. Значит, все имущество с корабля должно быть вытащено.
Люди заволновались. Они устали от собственного страха, были измучены и валились с ног. Сейчас им больше всего хотелось сбежать с брига на берег, зажечь костры и повалиться спать. Но позволить им это означало бы рисковать всем имуществом корабля. Степан был тверд и даже раздал несколько затрещин тем членам команды, которые медлили с исполнением приказа. Правда, таких оказалось немного: недавний эпизод с Ипатом и Агафоном был убедителен.
А перетаскивать нужно было очень многое. Несколько человек встали редкой цепочкой по пояс в воде, освещая путь от брига до берега. Остальные принялись за тяжелый труд.
– Сначала – пушки, – распорядился Степан. – Затем пороховой запас, да будьте осторожны, чтоб не замочить по дороге.
Разгрузка закончилась лишь на рассвете, когда с востока на небе появилась тонкая светло-розовая линия. Только тогда все оказалось складированным на каменистом берегу.
Развели костры, наспех собрав из прибрежных кустов валежник и клочья сухой травы. Едва огонь разгорелся, мокрые и обледеневшие люди получили возможность уснуть тревожным сном. Степан намеревался выставить караул, но понял, что это бессмысленно – среди членов экипажа не было ни одного человека, который не заснул бы теперь. Капитан судил об этом по себе: глаза закрывались сами собой, а все тело было как ватное.
– Будь, что будет, – решил он, засыпая. – Если нам не было суждено погибнуть в море, то, авось, не погибнем и теперь.
Хворосту и валежника было собрано мало, так что разведенные костры довольно скоро погасли. Никто этого не заметил, но утром сразу же пришлось идти за топливом снова.
Солнце взошло уже высоко, его лучи били прямо в глаза, заставляя проснуться. Люди садились, жмурились, с ужасом вспоминая о прошедшей ночи и радуясь чудесному своему спасению.
Теперь, в свете дня настала пора оглядеться. Бухта была небольшая, заросшая лесом по берегам. В некоторых местах сквозь зелень проступали скалы – берег выглядел довольно крутым. С трепещущим сердцем приблизился Степан к «Святой Деве»: страшно было убедиться в том, что корабль – их верный надежный бриг, их надежда – развалился на части, растерзанный поганым колдовским цветком – последним приветом от капитана Хагена.
Но нет: корабль стоял между прибрежными камнями, наполовину погрузившись в воду, однако оставался целым. Прыгая с камня на камень, Степан приблизился к пострадавшему борту брига, чтобы осмотреть зияющую дыру. Взглянул – и ахнул. Мерзкий цветок увядал буквально на глазах! Его длинные-предлинные корни, перевязанные лаврентьевскими колдовскими ленточками, съежились, почернели и бессильно обвисли.
– Ага, – сказал себе Степан с удовлетворением, если не с гордостью за своего друга. – Так, значит, колдовство нашло на колдовство, и сила моего Лаврентия тоже оказалась не совсем слабой. Кто знает, каковы были бы размеры дыры в борту, если бы не эти ленточки! Может быть, не повяжи их Лаврентий вовремя, мы пошли бы ко дну гораздо раньше, чем достигли этого спасительного острова.
– Подействовало? – послышался сзади голос карельского колдуна. – Так я и думал! Просто поздновато я их повязал. Знать бы раньше – вообще уморили бы эту гадость в самом начале. Лучше наших заговоров ничего нет, а уж если освятить травами из святилища, то куда там Хагену со своей магией…
Лаврентий стоял, подбоченясь, и явно гордился собой. Еще бы ему было не гордиться!
Солнце стало припекать сильнее. Воздух прогрелся, как в жаркий летний день, отчего захотелось скинуть с себя кафтан, и Степан невольно удивился: вчера еще были чуть ли не ночные заморозки на хуторе Хявисте, а сейчас они словно попали в середину июля…