Царское дело
Шрифт:
Маркел улыбнулся и начал облизывать губы.
— Илья! — громко велел Филипп.
Илья кинулся к Маркелу. Маркел быстро-быстро зачастил:
— Я не знаю, как это место называется! Это в царевом дворце, идти нижним этажом, после сойти в подвал, за рундуком, возле поварни, там не было стрельцов, там просто сторожа…
— А девки как? — спросил Филипп.
— Девки как девки, — ответил Маркел.
— И он сейчас опять туда?
Маркел кивнул.
— А ты чего?
— А он мне велел здесь сидеть и ждать, а то вдруг кто станет его спрашивать, тогда сказать, что он у Марьи.
— Илья, — приказал Филипп врастяжку.
Илья склонился над Маркелом и начал выворачивать ему руку. Маркел крепился, как мог. Илья аж вспотел.
— Клим! — вдруг сказал он.
Один из стрельцов ударил Маркела под ребро. Маркел охнул и расслабился — и Илья завернул ему руку! Маркел тихо завыл от боли.
— К кому? — спросил Филипп.
— К Марье, — ответил Маркел.
— К кому?
— К ней. К Марье.
— К кому?!
— К ней…
А дальше уже не было дыхания, Маркел молчал.
— Отпусти, — велел Филипп.
Илья отпустил руку. Рука не двигалась. Илья уложил ее туда, где ей должно было лежать. Маркел тяжело дышал.
— Я ухожу, — сказал Филипп, — и ты пока живи. Но если я узнаю, что ты мне сбрехал, то я опять к тебе приду. И к Трофиму тоже. Так и скажи Трофиму: пусть ждет Филиппа. А князю Семену ничего не говори, а то он начнет за вас заступаться и только беды себе наделает.
Тут Филипп встал с колен, поправил шапку, посмотрел на лежащего на полу Маркела… И вдруг спросил:
— Или ты, может, одумался? Может, чего вспомнил? Говори, пока не поздно.
Маркел молчал.
— Ну, как знаешь! — недобрым голосом предупредил Филипп. — Ты сам себе это выбрал. — И велел своим: — Пошли!
Они все вышли из горницы, за ними ляпнула дверь. Потом их шаги простучали по лестнице, проскрипели по двору и стихли. Маркел перевернулся на бок и сел, прислонившись спиной к лавке. Правая рука была как неживая. Как же я теперь нож возьму, в сердцах подумал Маркел, а если и возьму, то разве в кого пырну? Да только если в спящего, а это великий грех. Подумав так, Маркел повернул голову к иконам и прочитал про себя Отче наш. Лампадка возле Спаса дрогнула. Тогда Маркел еще раз прочитал, но теперь уже вслух. Руке стало легче, он ее немного поднял и даже кое-как перекрестился. Вот так, подумал он и улыбнулся, Господь помог, еще раза три прочту, и рука совсем поправится, и можно будет и за…
Тьфу, тут же подумал он, при чем здесь нож? И сразу еще: а где дядя Трофим? А кто Гришу удавил? А зачем дяде Трофиму царский волос с царским ногтем? Да если про это узнают и возьмут с поличным, то тут будет уже не дыба и не кол, а сожгут, к едрене матери, и пепел по ветру развеют, и душу… как это Филипп говорил, в чем утопят? Подумав так, Маркел недобро усмехнулся.
И тут раздался стук во входную дверь. Стучали условным стуком, дядя Трофим так стучал, когда они шли в царский дворец… И это значит, он опять стучит! Значит, уже вернулся! Маркел радостно сказал:
— Входи!
Раскрылась дверь, и в горницу вошла дяди Трофимова соседка! Она была одета по-домашнему, без шубы. Вид у нее был очень строгий. А, вот оно что, сразу же подумал Маркел, тоже стал серьезным и сказал:
— Что, опять громко орали?
— Громко не громко, — сказала соседка, — а Нюську крепко напугали. Прямо дрожит вся.
— Винюсь, — сказал Маркел.
Соседка кивнула головой, еще немного помолчала, осмотрелась и сказала:
— А где Трофим Порфирьевич?
Маркел посмотрел на нее и вдруг почему-то подумал, что она имеет право про такое спрашивать. Может, у нее с дядей Трофимом… Мало ли! И Маркел сказал сердито:
— Ушел дядя Трофим. По делу.
— Какой он тебе дядя? — сказала соседка.
— Какой, какой! — еще сердитей ответил Маркел. — Какой надо, вот какой!
— Куда он пошел, знаешь? — спросила соседка.
— Знаю, — ответил Маркел.
— А этим сказал?
— А ты что, не слышала?!
Соседка усмехнулась и сказала:
— Слышала. Но еще раз спросить не грех.
Маркел молчал. Все у него болело, было гадко. Маркел приложил руку к щеке, прощупал зубы. После провел рукой под носом, там было много крови, но уже запекшейся.
— Дурень! — сказала соседка. — Ты что, кочерги не видел? Я кочергу возле двери поставила.
— Что кочерга? — спросил Маркел.
— А Трофим тебе про кочергу не говорил?
Маркел мотнул головой. Соседка сказала:
— И он тоже дурень. Надо же было сказать, что если у Параски кочерга, то берегись.
— А тебя Параской звать? — спросил Маркел.
— Можно и так, — ответила соседка. — Но не всем.
И усмехнулась. Маркелу сразу стало жарко! А она еще сильнее усмехнулась и продолжила:
— Но не про это сейчас разговор, а я еще раз говорю: у меня с твоим дядей Трофимом был уговор, что, если к нему кто залез, я выставляю кочергу. И он ее тогда берет. А ты, дурень, прошел мимо!
Маркела взяла злость, и он сказал:
— Дурень, дурень! Кочерга! Раньше надо было про нее рассказывать, а не сейчас!
— А ты не ори на меня! — тут же сказала Параска. — Орал бы на него! Это его промашка!
— А он откуда знал? — тоже громко ответил Маркел. — Он на воротах спрашивал, ему сказали, что все тихо. И он сказал: иди, и я скоро тоже подойду. Развернулся и ушел. А я пришел сюда, и мне вот что было! Через твою кочергу.
Параска при таких словах вся сразу очень сильно покраснела, уперла руки в боки, сверкнула глазами… Но так ничего и не сказав, развернулась и ушла. За ней дверь тоже очень громко ляпнула. Маркел крепко сжал губы и подумал: ух, какие в Москве люди злые! И так и остался сидеть, привалившись спиной к лавке. Потому что сил подняться у него все еще не было. Эх, с грустью подумал Маркел, лучше был он сюда не ездил, а сидел бы у себя в Рославле. Даже не столько сидел, сколько полеживал, потому что ну какие там дела? Одно безделье. И он, бывало, по неделе на службу не хаживал, а если вдруг его туда и призывали, то ради чего? То кто-то кому-то глаз подобьет, то у кого-то поросенка украдут, то еще какая-нибудь мелочь. А тут сразу царя отравили! А что?! Ведь именно так дядя Трофим думает, иначе зачем ему стали бы нужны царев волос с царевым же ногтем? А так он их сейчас взял и пошел, понятное дело, что к ворожее какой-нибудь и там у нее теперь спросит, отчего умер тот, чей это волос. Ворожея выложит волос на стол, на блюдечко, и начнет над ним, нашептывать, глаза закрывать, огонь воскуривать, а дядя Трофим жадно спрашивать… И тут вдруг стук в дверь! Она сразу с петель! Врываются стрельцы, хватают ворожею, и дядю Трофима, и волос и тащат их в Земский приказ! Или куда еще? И там на дыбу! Но дядя Трофим молчит! А ворожея, не стерпев, начинает орать: я ничего не знаю, это он меня заставил, это он принес мне этот чертов волос! Как это, спрашивают, чертов?! Ты какие ковы на царя возводишь?! Как, она кричит…