Царское море
Шрифт:
Вернулся Лошкин в Архангельск и доложил губернатору о своей находке.
Кстати, посмотрите на карте: где Архангельск, а где Новая земля! Во смельчаки были!
Так вот, архангельский губернатор приказал штурману Фёдору Размыслову в 1768 году проверить находку морехода Лошкина.
Сказано-сделано! Ну да! Это легко произнести, а попробуйте из Архангельска до Новой земли дойти… Но дошёл Размыслов, проверил, действительно: пролив. Через него попал он в Карское море совершенно чистое ото льдов. Можно б и дальше идти, но судно дало течь. Вернулись в пролив, перезимовали, отремонтировали корабль. А пока пережили суровую арктическую зиму, тёмную полярную ночь, несколько товарищей Размыслова умерли от цинги и других болезней.
Ну весной и пошли они домой, но после встречи со льдиной, судно вновь потекло. Хорошо, увидели их другие поморы, доставили в Архангельск, где Размыслов и доложил губернатору о проливе.
Ну и смотрите, как интересно получается: Фёдора Расмыслова уже давно нет в живых, а мы помним о нём и говорим о нём. И фамилия у него хорошая была, думающая — Размыслов!
И у губернатора, отправившего штурмана к Новой земле, тоже фамилия думающая была: Головцын!
Вот какими замечательными людьми были наши предки, думающими, делающими хорошие дела и оставившие этими делами память о себе.
Останется то, что оставил, Не будет того, что не смог!Ледоколы
«Ленин», «Арктика», «Сибирь», «Россия», «Советский союз», контейнеровоз «Севморпуть», «Таймыр», «Вайгач», «Ямал», «50 лет Победы» — это я перечислил наш атомный ледокольный флот.
Ни в одной стране мира нет даже единственного, маленького, захудаленького, атомного ледокольчика! А у нас — вон сколько!
Правда, было совсем недавно. А сейчас осталось всего четыре: «Ямал» — на ремонте. «50 лет Победы» занимается проводкой судов в Балтийском море, а потом пойдёт в моё Белое море. Эх, жаль, я не успею. А то бы пересел на «Победу» и прямо в Кандалакшу! Представляете, я на атомном ледоколе «50 лет Победы» домой в Кандалакшу возвращаюсь! Весь город сбежался бы в порт, встречать! Но вряд ли. В море мобильной связи нет, как бы я сообщил, что возвращаюсь на «Победе»? Эх, мечты, мечты…
Так вот «Победа» на Балтике работает, «Таймыр» и «Вайгач», и я на них — в Карском море, Обской губе и Енисейском заливе трудятся и днём, и ночью.
А пока они ещё могут работать, пока не вышел их ресурс, уже строятся три новых, самых мощных атомных ледокола новой конструкции. Они, как «Таймыр» смогут в сибирские реки заходить и, как «Победа» запросто проходить по Северному ледовитому океану.
Да вот беда! Работать на новых ледоколах будет некому! Когда их построят, сегодняшние моряки на пенсию уйдут, те, кто сейчас заканчивает мореходные училища, их места займут, а на новых — пусто, некого брать.
Потому быстро заканчивайте школу, поступайте в мореходку, лучше в Макаровку и как раз успеете закончить учёбу к спуску новых ледоколов на воду.
Только меня не забудьте прокатить. Это же я вам подал идею с мореходным училищем!
Атомный флот
Я много раз говорил об атомных ледоколах. Но кроме атомных ледоколов у нас в стране есть другой атомный флот — военный.
Это огромный военный корабль «Пётр Великий», атомные подводные лодки, другие атомные корабли.
Об этом флоте я мало знаю. Но о том, что знаю, говорить не буду — вдруг военную тайну раскрою!
В кресле
Сижу в высоком капитанском кресле на правом крыле мостика.
Вообще-то на мостике три дублирующих пульта управления: слева, в центре и справа, и два высоких капитанских кресла по краям или, как говорят, по крыльям мостика.
Вахтенные старпомы обычно стоят на левом пульте, а правый вместе с высоким креслом свободен.
Я спросил разрешения у старпома сесть в правое кресло. Спрашивать непременно надо, пусть даже капитан и не садится в кресло, пусть капитана даже нет на мостике…
Ну вот, высоко сижу, далеко гляжу, оторваться не могу.
Подошёл главный механик: «Да что это вы всё смотрите? Что там интересного? Однообразно всё».
Для человека, 30 лет знакомого с Арктикой, может, и однообразно… Но я подозреваю, что главный механик, влюблённый в Арктику, задал этот вопрос с провокационной целью и услышал то, что хотел: мои восторги!
А в самом деле, даже ровные ледовые поля всё время разные. Ровные, ровные, вдруг торосы, или медвежий след, или вдруг трещина зазмеится впереди ледокола.
Я смотрю и пытаюсь угадать, где следующая трещина появится, куда пойдёт: влево, вправо? Смотрю на лёд, смотрю, где он слабее, где старые трещины, там и новая будет. И ведь угадываю! Научился. Я бы, наверное, и ледоколом мог сам рулить запросто. Ага, расхвастался… Мореходку сначала закончить надо, да палубным матросом поработать. Тогда доверят штурвал!
Уж если на велике сначала надо научиться, чтоб рулить, на атомном ледоколе и подавно!
Рулевой № 2
Я столько времени сидел в капитанском кресле, столько раз слышал команды старпомов, что выучил их наизусть. Кажется, что сам бы мог справиться, кажется, что сам знаю, как вести ледокол.
Я смотрю вперёд, смотрю на экран радара и мысленно выбираю путь во льдах, обхожу торосы, выхожу на открытую воду или ровный лёд.
Ледокол послушно идёт по выбираемому мной пути, очень плавно и медленно поворачивает, потому что за мной теплоход «Ю. Аршеневский». Если повернуть круто, теплоход заклинит между кромками ледового канала, как раз в этом крутом повороте. Надо будет возвращаться кормой назад, «окалывать», то есть освобождать «Аршеневского» ото льда. Время потеряем.
Потому я так старательно веду ледокол. Ни разу не застрял сам, не пришлось «окалывать» «Аршеневского».
Каждый раз, когда старпом выбирает путь, который я тоже мысленно выбрал, радуюсь:
— Ишь, молодец какой! Хорошо веду!
Конечно, хорошо! Разве можно плохо вести ледокол, когда на мостике такие опытные ледовые волки, как капитан и его помощники!
Проводка
Вы, наверное, подумали, что это провод женского рода! Ничего подобного. Но вообще-то правильно говорить: ледовая проводка. И тут уже понятно, о чём речь: проводка транспортных судов через льды. Проводку делают ледоколы.