Царское море

Бундур Олег

Иногда ледокол ведёт одно судно, вот, как мы сейчас.

Бывает караван из 2–3 судов. Впереди каравана, конечно, ледокол, за ним идёт слабенькое судно, а замыкает — сильный корабль.

Ну так же, как вы, когда идёте через снежную равнину на лыжах, например, впереди — самый сильный из вас, потом… В общем, у кораблей всё так же.

Если караван ведут два ледокола, один ставится впереди каравана, а другой в середине, чтоб он расширял, очищал ото льда канал.

Кстати, знаете, как называется схема построения кораблей при проводке? Ордер!

Мне это слово ничего не напоминает, кроме документа на получение квартиры. Хотя подо — ждите, в архитектуре есть построения разных стилей — ордер. Вот и тут построение кораблей таким ледовым стилем.

Да, иногда в проводке участвуют 3 ледокола. В таких случаях третий ледокол первым проходит через самые трудные участки, дежурит на этих участках, «окалывает» суда, если их заклинит в канале.

И опять всё, конечно, зависит от ледовой обстановки. Ну и от важности обстоятельств.

В сентябре 2013 года через льды всех северных морей, с востока до запада провели северный военный флот, целых 10 военных кораблей. Важная проводка? Ещё какая важная! И потому в ней участвовали все четыре атомных ледокола: «Таймыр», «Вайгач», «Ямал», «50 лет Победы». Тогда ледоколы на совесть поработали: на бортах военных кораблей ни одной царапины!

Да ледоколы все и всегда на совесть работают, потому что там люди такие! Вот и сейчас «Таймыр» старается. А «Юрий Аршеневский» бежит за ним с явным удовольствием, даже мне, сухопутному человеку это видно!

Как я чуть не испугался

Мы шли уже пятый день и находились во льдах Карского моря.

Из радиорубки по спутниковой связи я позвонил заместителю Генерального директора «Росатомфлота», чтоб узнать, когда мне можно планировать возвращение домой.

— Недели через три, — сказал Андрей Алексеевич.

Я забеспокоился: на такой срок я не собирался в путешествие. Меня же с работы уволят!

— Завтра можно пересесть на норильское судно, оно в Мурманск идёт, — успокоил меня Андрей Алексеевич.

— Согласны?

— Согласен, согласен!

— Точно согласны? — переспросил он.

— Точно согласен! — подтвердил я и вышел из радиорубки.

Постоял на палубе, походил. Морозный воздух остудил меня. Я так давно хотел попасть в такой рейс на проводку судов, ещё практически ничего не видел и уже возвращаюсь… Что сын и жена скажут? Подумают, испугался. А в издательстве, что я скажу?

Прямо в тёплой куртке, влетел в радиорубку, набрал номер:

— Андрей Алексеевич, не отдавайте никаких распоряжений о моей пересадке!

— А я ничего и не делал. Я знал, что вы передумаете.

Потом я позвонил главному врачу больницы, сказал, что задержусь на 7-10 дней. Он ответил практически то же самое:

— А я и не ждал вас раньше. Вернётесь, напишите заявление на отпуск за свой счёт.

Как хорошо, что всюду есть понимающие люди!

Не хвались!

Нельзя в море хвастаться, хвалиться. Только вот сказал штурману, что хорошо идём, бодренько, по хорошему участку льда, идём без задержек и заминок. Только сказал — началась подвижка льдов.

Канал за ледоколом стал сужаться, «Аршеневского» заклинило между кромками канала. Да и мы застряли — откуда-то торосы вдруг появились и мы уткнулись в них носом. Ледокол замер, затем отошёл назад, разогнался — снова упёрся в торосы, но чуть дальше прошёл, потом ещё раз и ещё — с четвёртого раза пробомбили эту ледовую перемычку. Теперь надо теплоход выручать!

Прошли ещё вперёд, потом кормой назад стали возвращаться, но не по каналу, а параллельно ему, метрах в 30–40, прошли рядом с теплоходом. Сделали околку теплохода — это так называется. «Аршеневский» радостно задвигался — ещё бы! Из ледового плена выскочил!

Мы вернулись на своё место и пошли парой потихоньку вперёд.

Как дальше было? Да хор… Нет, не скажу. Похвалюсь — опять какие-нибудь неприятности будут. Это же Арктика, она непредсказуема.

Усы

Вы их видели у папы, дяди или соседа. Но я о других усах, которых вы никогда не увидите. Ну, разве что после мореходки попадёте в Арктику работать.

«Таймыр» идёт через льды Карского моря, «Аршеневский» вслед за ним по свежему каналу.

Но вот попадаем в неприятные льды с подвижками. Канал за «Таймыром» сужается, «Аршеневскому» идти всё труднее.

Суда останавливаются, сближаются. Теплоход упирается носом в кормовой вырез ледокола — есть у ледокола такой специальный вырез в корме именно для этого. А с ледокола подают на теплоход через его носовое отверстие — клюз — два толстенных, в мужскую руку, троса со стропами, с петлями, на концах. Стропы цепляют за специальные столбики на теплоходе — кнехты, а ледокол лебёдкой натягивает тросы.

Всё готово. Вперёд! Это и называется, взять на усы.

Теплоходу теперь хорошо! Ехай себе да ехай, то есть езжай да езжай, вернее: иди да иди, прижавшись к ледоколу. Громкая связь постоянно включена.

— «Таймыр» — «Аршеневскому». Выходим на открытую воду, скорость увеличиваем до 12 узлов!

— «Аршеневский» — «Таймыру». Понял, увеличиваю скорость до 12 узлов.

Хоть и на полынью вышли, усы снимать не будем. За нею могут быть снова тяжёлые льды, как потом и оказалось. Теперь оба судна привязаны друг к другу до места назначения, до строящегося порта Сабетта.

И несведущему человеку не понять со стороны: то ли первый корабль тянет за собой второй, то ли второй толкает первый.

Ну, так это — несведущему. А я-то знаю: никто никого не тянет и не толкает, оба судна идут на своих двигателях, а плотно соединены — чтобы на тяжёлых участках лёд между ними не забивался, не мешал ходу.

В пути

Ледокол идёт, преодолевая плотный лёд и торосы. Как сказал один старпом, царапается через торосы.