Царское море
Шрифт:
Однажды смотрел передачу по телеку. Там один умник сказал, что если обычная пресная вода постоит два месяца с камушками и водной травой, начинаются процессы брожения, вода станет солёной и можно в воду морскую рыбу выпускать.
Ага! Нетушки! У меня на даче ванна с дождевой водой. Соседские ребятишки в неё камней набросали, трава попала, когда я участок окашивал. Там к концу лета такое брожение начинается, что лягушки кричат «Квараул!» и, как сумасшедшие из неё выскакивают, если случайно попадут туда.
Да и на моём Лаптевом озере рядом с дачей, где я рыбу ловлю, камней
Или возьмите озеро Байкал: глубина, как в море, а вода пресная.
В этот раз, когда мы шли по Обской губе… Сейчас вы, наверно, подумали: «Ну, наконец-то, узнал почему вода солёная».
Да ничего подобного! Ещё больше запутался!
Вот смотрите: в Карском море 112 тысяч кубических километров воды. Все реки, что впадают сюда — Обь, Енисей, Таз, более мелкие, приносят в море 1300 кубических километров пресной воды в год. Я посчитал: за 86 лет вода в Карском море должна полностью смениться и стать пресной. Но солёная же! А сколько тысяч лет реки бегут и бегут в море…
Вот загадка!
Надо будет попасть в рейс на научное судно, там попросить учёных собраться на учёный совет, чтоб ответить, наконец: отчего в море вода солёная?
Явтысый
Справа виднеется полуостров Ямал. Ни деревца. Тундра, покрытая снегом. И ничего живого нет. Да что это я! Как — нет? Тут олени, песцы, лемминги, куницы, летом даже прилетают гордые птицы стерхи — это журавли такие.
На Ямале живут ненцы, они оленеводством занимаются.
А у меня есть хороший приятель, ненец, писатель Прокопий Явтысый. Но прежде, чем писателем стать, Явтысый пас оленей в тундре. Много чего он рассказывал о жизни оленеводов: как от ветров студёных прятались, от морозов жгучих укрывались, как летом от озверевшей мошкары спасались. Это было самое ненавистное — мошкара!
Тогда и мазилок таких не было, а если и были, кто их в тундру повезёт? Потому лица закрывали, только щёлочки для глаз оставляли. А если кто и добывал мазь, то себя намажет, а олени как? Олени очень страдали. Над стадом висит туча мошкары, в воздухе — гул. Олени на месте не стоят, всё ходят и ходят, как заводные, по кругу, рогатыми головами машут, боками трутся — мошкару отгоняют. Спасение — ветер, хоть слабенький. Тогда можно два-три костерка разложить, дым на оленей летит, хоть какое-то облегчение. Но какой в тундре костёр? Деревьев, а, значит, и дров нет. Вот и носили с собой, кто чего найдёт. В огонь сырой мох клали, дёрн, чтоб дыма было больше, но надо, чтоб и огонь не погас. Хорошо, если кто-то издалека привозил берёзовый гриб-трутень. Он долго тлеет и дымит.
Давно я не видел Явтысыя… А хорошо, если бы вышел он на берег! Мы бы друг другу руками помахали. Да по такому случаю, капитан точно остановил бы ледокол! Мы бы с Явтысыем обнялись на льду, поговорили, чаю у меня в каюте попили… Но не знает Явтысый, что я здесь.
А вообще-то, я в телепатию, в передачу мыслей на расстояние верю. Я и послал Прокопию мысленно привет. А он мне ответил!
А иначе из-за чего бы вдруг я стал писал
Сабетта
Ну, вот, наконец, добрались до Сабетты. Мне очень хотелось посмотреть на порт днём, но мы пришли в 2 часа ночи, поставили «Аршеневского» под разгрузку и отошли в сторонку.
Строящийся порт горел огнями по всему берегу. После 8 дней ледового одиночества приятно было попасть в такое оживлённое место. С берега доносились звуки работы: грохот, лязг, стук, сверкали огни электросварки. Бульдозеры ровняли площадку, «Камазы» всё подвозили и подвозили грунт.
Сабетта будет большим, просто огромным портом. Сейчас работают пока вахтовики: две недели поработали — сменились. Потом, наверное, будет посёлок, или город. А, может, и нет. Так и будут вахтами наезжать…
Тут выстроят завод по переработке газа, тоже большой завод. На полуострове Ямал размером всего 600х250 километров уже открыто 26 различных газовых месторождений. От каждого из них и к заводу, и к порту проложат железную или автомобильную дорогу….
Норки леммингов и норы песцов закатают грунтом и асфальтом, стерхи сюда уже не прилетят, а в русле старых ледовых каналов в Обской губе куропатки не будут выклёвывать рачков и водоросли, вмёрзших в лёд, а на куропаток не выйдут песцы охотиться.
Их, наверное, вообще не будет. И оленям пастись негде будет…
Хорошо, что мой добрый приятель Явтысый уже не увидит этого.
Равновесие
Сейчас учёные много спорят о потеплении.
Одни кричат:
— Караул! Катастрофа! Жара наступает…
Конечно, это катастрофа, когда от жары в Арктике лёд будет таять. Могут исчезнуть белые медведи. Да и не только это — сушу водой зальёт…
Другие говорят:
— Ничего подобного! Всё в мире циклично. Сейчас теплеет, потом холодней будет. За последние семьсот тысяч лет в Арктике лёд ни разу до конца не таял. И сейчас не растает.
Действительно, всё в мире циклично: то вверх, то вниз, то ближе, то дальше, то теплее, то холоднее. Всё в равновесии. Как на весах: на одной чаше гирьки лежат, а на другой горка черешни. Добавляя то гирьки, то черешню можно установить равновесие.
На том же Северном полюсе равновесие между количеством льда и температурой воздуха. А к полюсу уже сто раз ледоколы доходили. Сто раз туда и сто обратно — 200 каналов открытой воды проделали, из этих каналов в атмосферу поднималось тепло от незамерзающей в океане воды. Немного тепла, но поднималось. И становилось теплее, и льды больше таяли…
Это в Ледовитом океане. А на суше, смотрите, сколько в земле вырыто нор. Да нет, не кротами. Я имею в виду угольные и другие шахты. Какие огромные пустые пространства под землёй и какие огромные горы породы на земле наворотили. Эти горы породы, как нарывы на теле земли, болят и ноют…
Но если на чашах весов можно добиться равновесия, в природе невозможно вернуть утраченное. Нельзя вернуть выбросы из атмосферы, нельзя назад под землю затолкать вынутую породу — попробуйте вернуть в тюбик выдавленную зубную пасту…