Царствие Хаоса (сборник)
Шрифт:
– Ты живешь в страхе. Как те японские солдаты во время Второй мировой, которые не знали, что война закончилась.
– А ты решила, что все позади? Еще и года не прошло.
– Почему бы и нет. Посмотри, как ненадолго хватило Штатов.
Он отвел глаза. С тех пор случилось много всего, но Лондон стал первым доказательством, что китайских трехдневный грипп не просто косил людей, но повергал мир в пучину войны. В Америке вирус не проявлялся целых два дня после того, как вспыхнул Лондон: последние дни тревоги о том, что казалось таким далеким, тревоги за
– Что ты видела?
Наконец-то он перестал ее чураться.
– Я могу говорить только за южную и центральную Калифорнию. Там почти никого не осталось. Последние разобщены. Ты первый из живых, кого я встретила за два месяца. Хватит прятаться, пора нам объединяться.
– Нам? – Он недоверчиво поднял бровь.
– Тем, у кого ЕИ, – ответила она. – Естественный иммунитет. Один человек на десять тысяч, хотя это только догадка.
– Господи Иисусе.
Достойный ответ, но Наиме не понравился его тон.
– Да, звучит ужасно.
Она понимала, как мало печали в ее голосе. Неужели он не видит, что, если она даст волю чувствам, ее ноги подкосятся и ей станет трудно дышать. Еще одна попытка.
– Нет, ужасна ты.
Остаток фразы он пропел. Приходи и стар, и млад, новой расе будешь рад…
Насмешка, особенно его задушевный, огрубевший в дороге тенор, ранили больнее удара. От воспоминаний о струйке слюны, стекающей по ее щеке, Наиму охватил гнев.
– Они плевали мне в лицо! Пытались утащить с собой, а мне все нипочем. Можешь и дальше молиться на эту грязную тряпку, пока не покроешься сыпью. У тебя иммунитет. Поздравляю.
– Отлично. Есть и другие доказательства, вроде лабораторных исследований?
– Будут, – ответила она. – А пока есть ты да я, да тот коп, который удрал из Бейкерсфилда, хотя давно должен был отдать концы. Говорю тебе, этот супервирус рано или поздно убивает всех, кроме тех, у кого есть естественный иммунитет.
– А если я только что вылез из бункера? Спустился с дерева? Выполз из пещеры?
– Неважно. Теперь ты здесь, ты дотрагивался до разных предметов. Вирус живет в лаборатории тридцать дней, возможно, сорок пять. Так сказали те китайцы, ученые, когда начали говорить. Иммунитет существует. Не все люди заразились. Врачи. Старики.
– Те, кто соблюдал осторожность.
– Выживают не те, кто умнее. Это простое везенье. Набор генов.
– Все-то вы врете, мадам Кюри, – протянул он.
Грубость. Пренебрежение. Стоило тащиться за ним три дня! Впрочем, а чего она ожидала?
Наима продолжила спокойнее:
– Те, кого мы встретим, – мы будем расспрашивать их. Учиться у них. Наша сила в количестве. Начнем с натурального хозяйства. Мне нравится Калифорнийская долина. Хорошая земля. Только нужна вода для полива.
Какое облегчение мечтать вот так вслух!
Он рассмеялся.
– Не спеши, сестренка, нарезать участки. Мы с тобой не фермеры. Если подойдешь ближе чем на двадцать
Значит, он вооружен. Само собой. Оружия она не видела, но его левая рука скрылась в складках спальника. Он выжидал.
– Вечно одно и то же.
– А как ты думала? Это называется здравый смысл. Иди куда шла. Можешь переночевать, но утром чтобы тебя здесь не было. Это мое место.
– Спасателей ждешь?
Он зашелся сухим кашлем, таким непохожим на клокочущий кашель гриппозного.
– Я не жду помощи. И мне дела нет до спасателей.
– А у меня есть вода, – сказала она. – Держу пари, в киосках найдется еще.
Пусть вспомнит, каково это, когда о тебе заботятся. Пусть увидит сочувствие в ее глазах.
Он снова зашелся кашлем.
– Спасибо, обойдусь.
– Если ты не ждешь спасателей, то что ты здесь забыл? Любишь копаться в мусорных баках?
Он вытащил левую руку из-под складок спальника и затеребил струны.
– Сюда приходила моя семья, – промолвил он. – Кидали кольца, обжирались пончиками, катались на дурацких каруселях. Это наше место, вроде заднего двора, где устраивают вечеринки. Больше мне ничего не нужно – быть там, где я чувствую себя дома, где есть что вспомнить.
Налетел порыв ветра. В воздухе явственно повеяло мертвечиной.
– Судя по запаху, ты вряд ли их дождешься.
– Дождусь. – Он пожал плечами. – А теперь уходи.
Уйти теперь, когда картина, которую он нарисовал, так жива, отказаться от его общества! Его отсутствие прожжет в ней зияющую дыру. Он нужен ей. Отец, брат, любовник, кто угодно. Она не хочет жить без него. Или уже не может.
Когда он умолк, ярмарка погрузилась в удушливый мрак. Из-за запаха Наима предпочитала открытые местности и дороги.
– По крайней мере, скажи, как тебя зовут.
Ее голос дрогнул.
Но он лишь перебирал струны, заставляя яркие сверкающие шары вращаться.
Только за два часа до темноты Наима осознала, что натворила. Вода в обеих бутылках была на исходе. Она мысленно обшаривала местность, вспоминая, где видела трубы или краны. Воду давно отключили, но не все хранилища успели пересохнуть.
Первым делом нужно найти автомобиль, пока она не решит, в чем нуждается еще. Если дверца не поддавалась, она отступалась. Наима решила, что разобьет стекло, только если заметит ключ в замке зажигания. Битое стекло опасно, недолго подхватить заразу. В баке первого автомобиля бензина оказалось на дне. Мало.
А потом она увидела «пи ти крузер». Цвета ежевики. Бежевый автомобиль, который она водила в Спелмане, перевоплотившись в ее любимом цвете, взывал к ней. Дверца не заперта, никакой вони внутри. Полбутылки воды, почти вскипевшей от жары. В замке зажигания ключа не было, но он быстро нашелся под козырьком пассажирского сиденья. Мотор недовольно фыркнул, но завелся. Зато бак был почти полон. От облегчения закружилась голова. Наима шлепнулась на сиденье и закрыла глаза. Она благодарила того человека на дороге и его небесную музыку.