Царствие Хаоса
Шрифт:
Салли продолжала говорить, слезы текли по щекам. Жестами я показал, что не слышу. Она схватила телефон и застучала по клавишам. Спустя секунду мой телефон завибрировал. Пришла эсэмэска: «черт я оглохла». Я набрал ответ: «и я». Салли написала: «нам нужна помощь».
Она помогла мне встать на ноги и закрепила булавкой резинку моих штанов. И мы бросились бежать по улице в поисках того, кто может вызвать «скорую». Перебегая дорогу, я нервничал, потому что больше не слышал звуков движения, и все время оглядывался через плечо, на случай если кто-то бежал за мной. На Коммонвелш-авеню мы заметили парня, но уже издали было видно, что он плачет, обхватив голову руками. У заколоченной
Везде бродили глухие люди. Салли хотела убраться с улицы, пока не станет жарко. Я отлично понимал, что она имеет в виду. Кэрри написала, что оглохла, и я велел ей не высовываться из дому. Схватив первые попавшиеся велосипеды, мы рванулись к дому Салли, не обращая внимания на светофоры и людей, которые пытались остановить нас.
Жанель сидела на диване, обхватив колени руками. По телевизору показывали людей с окровавленными ушами. Где-то упал самолет, где-то взорвалась электростанция. Дикторов не было, по экрану ползли титры:
СИТУАЦИЯ НАХОДИТСЯ ПОД КОНТРОЛЕМ. НЕ ВЫКЛЮЧАЙТЕ ТЕЛЕВИЗОР. НЕ ВЫХОДИТЕ НА УЛИЦУ. ПОТЕРЯ СЛУХА ПРИНЯЛА ХАРАКТЕР МИРОВОЙ ЭПИДЕМИИ. НЕ ВЫХОДИТЕ НА УЛИЦУ. ВЛАСТИ НЕ ДАЮТ НИКАКИХ РАЗЪЯСНЕНИЙ. ОСТАВАЙТЕСЬ ДОМА.
Мы принялись прочесывать Интернет. Похоже, вся планета лишилась слуха. Все блоги и группы переполняли вопли оглохших. И только люди, которые были глухими до того, как все случилось, излучали спокойствие и постили видеокурсы о том, как самостоятельно изучить язык жестов. Я был уверен, что у меня никогда не хватит на это терпения.
Спустя несколько часов появились первые версии. Пан-азиатские экуменисты провели испытание нового оружия. Или Америка. Испытание закончилось неудачей. Или, напротив, прошло удачно. Кто-то где-то в мире еще не оглох и теперь ищет способ излечить остальных. И это красные банданы. Нет, пацифисты. Или, скорее, китайцы.
По телевизору показывали потерянных, оглохших людей. Они затаптывали друг друга в Шанхае, бросались в реку с Бруклинского моста. В Кливленде толпа пронеслась по Шейкер-сквер, снося все на своем пути. Как вести себя в толпе глухих? Только копировать поведение тех, кто рядом. Как призвать к порядку такую толпу? Кливлендские копы не стали и пытаться, с ходу применив резиновые пули и слезоточивый газ.
Спустя два-три дня я подумал, что с меня хватит, и решил пойти на работу. К тому же у нас кончились припасы, а Жанель и даже Салли начали действовать мне на нервы. Они ощущали мою нервозность, даже когда мы были в разных комнатах, а я чувствовал, как их скорбь укутывает меня, словно одеяло. Я набивал эсэмэски Салли, сидевшей напротив, пока не занемеют пальцы. Ровно так же мы сможем общаться и на расстоянии. Салли не хотела меня отпускать — по телевизору показывали сплошное насилие, но я сказал, что буду осторожен.
Я даже не знал, существует ли еще моя лавочка на углу, и никто не просил меня выходить на работу. С другой стороны, никто меня не увольнял. Пусть продажа презервативов и консервов станет моим вкладом в восстановление нормальной жизни общества. На пути мне попалось множество разграбленных магазинов, а люди жгли костры, бросая туда все что ни попадя, совершенно не заботясь о состоянии окружающей среды. Но когда я добрался до своего магазина, он стоял целехонек.
И вот я снова открылся. Мне пришло в голову, что теперь покупателям будет трудновато спрашивать у меня цену того или иного
«Слава богу, вы здесь» — прочел я на экране телефона, который поднес к моему лицу первый покупатель. «Не хочу мародерствовать», — объяснил он. Я кивнул. «Но все магазины закрыты». Я кивнул снова. Он наполнил корзину консервами, я выбил чек, и он пожал мою руку двумя руками. С виду он напоминал университетского профессора лет пятидесяти, и, если судить по твиду и шотландке, преподавал явно не теорию модельного бизнеса. Он отдал мне честь, словно какому-нибудь полковнику, и удалился.
Слухи обо мне пошли по городу, и вскоре покупателей прибавилось. Полки пустели, и мне пришлось пополнять запасы из кладовой. Я понятия не имел, что делать, когда они закончатся. Покупатели, в основном представители среднего класса, благодарили меня зато, что я избавил их от искушения мародерствовать. Люди порой такие странные. Я пожалел, что не могу показать им наши ролики. Думаю, они согласились бы посмотреть все, что я им предложу.
Меня сняли для телевидения. В основном то, как я обслуживаю покупателей и кривляюсь на камеру. Я нацарапал наш URL на бумаге и поднес к камере. Салли сказала, что новостные каналы пару дней показывали меня с периодичностью два раза в час. Надпись внизу экрана гласила: «ЖИЗНЬ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В НОРМАЛЬНОЕ РУСЛО».
Мой босс написал, что на днях заскочит за деньгами.
Несмотря на то что меня показали по телевизору, никто меня не грабил — грабителям хватало других магазинов.
Даже если бы наш адрес не показывали по телевизору, мы все равно били бы рекорды посещений. Салли объясняла это тем, что по нынешним временам наше немое кино идеально для просмотра. С одной стороны, мы предлагали зрителям побег от окружающей реальности. С другой, в наших фильмах не было диалогов и звуковых эффектов. Для того чтобы смеяться, смех за кадром не нужен, писала мне Салли, сидя от меня на расстоянии трех футов.
Телеканалы вернулись к показу привычных программ, только теперь он сопровождался субтитрами. С субтитрами ситкомы приобрели странное сходство с французскими кинокартинами, и я все время ждал, что Дженнифер Энистон закурит или решится на инцест.
Салли пригласила всех наших гиков, включая Заппа, на следующую съемку. Кто знает, может быть, скоро возобновятся лекции в киношколе? Салли снова попыталась выбить из меня мои дурацкие идеи, а раз или два чуть не рассмеялась (сквозь слезы или бездумно пялясь в банку с паштетом).
Но для меня ничего не изменилось. Молчание навечно похоронило вопль, который я удерживал в себе раньше, и я по-прежнему замечал уголком глаза еле заметное движение, словно очередная кровавая драма танцевала без музыки за моей спиной. Теперь мне никогда не избавиться от этого ощущения.
ШЕННОН МАКГВАЙР
Шеннон Макгвайр родилась и выросла в Северной Калифорнии, чем и обусловлена ее любовь к гремучим змеям и ненависть к переменам погоды. Старый ветхий домик она делит с множеством котов, множеством книг и грозным количеством фильмов ужасов. Шеннон публикует три романа в год и, по слухам, никогда не спит. Когда ей становится скучно, она забредает в такие болота, где любой другой давно бы погиб. Известна и под псевдонимом Мира Грант. Любит поговорить за обеденным столом о страшных инфекционных заболеваниях.