Cassiber 1982-1992 (неофициальная биография)

Кан Алекс

Фред Фрит (Fred Frith)

Поскольку Вы Попросили

В 1993 году Фред Фрит работал с Томом Кора (Tom Cora) в Skeleton Crew. Оба были частью проекта Duck and Cover. Фред также микшировал концерт на MIMI, некоторые фрагменты из которого появляются на CD "The Way it Was".

Cassiber стартовал почти в том же время, что и наша с Томом Кора группа Skeleton Crew. В первые дни наши пути пересекались довольно часто. Я помню, как гостил в доме Кристофа во Франкфурте, когда мы были на гастролях, и каким он был обаятельным, настоящая родственная душа. И факт, что он был весёлым задиристым "не-певцом", здорово нас вдохновлял, на самом деле это была его заслуга — помогать нам преодолеть внутреннее сопротивление идее делать песни, то есть петь, — мы полагали, что "если он может это делать, мы тоже сможем сделать это!" Позже я имел удовольствие микшировать звук на паре концертов Cassiber, что дало мне возможность понять их музыку. На самом деле не было ничего подобного до, ни после. Смешение чистой энергии панка со страстью фри-джаза в то время не было редкостью, но совмещать это с сэмплами

и ритмом, с написанием достаточно сложных песен, с невероятным сочетанием источников творчества от Эйслера до Принца (Prince) и Роберта Вайатта (Robert Wyatt), и просто с виртуозностью исполнения — это действительно поражало, особенно когда это все оформлено как некая политическая акция. Практически это было определением "открытой" музыки.

Мы неизбежно начали сотрудничать, объединив силы в проекте Duck and Cover с участием Дагмар Краузе (Dagmar Krause) и Джорджа Льюиса (George Lewis). Мои воспоминания о этом более туманны, примерно такие же, как и воспоминания о проекте Orkestra — сотрудничестве Henry Cow с Mike Westbrook Brass Band и Фрэнки Армстронгом (Frankie Armstrong). Мои мысли движутся по такому направлению: "как могло бы быть здорово, если бы мы продолжали развивать этот проект". Было так мало шансов преодолеть наш экономический финал и представить материал, требующий больших усилий, и так мало времени, чтобы должным образом отрепетировать и разработать связную программу. надо также сказать, что эти концерты были мощным, и интенсивным, и прежде всего указывали на возможность создания "политической" музыки, которая, в контексте разделенного города [24] , тогда имела смысл; эта возможность была использована, а затем оставлена. У меня есть яркие воспоминания о попытке остановить Хайнера от добавления дополнительных нот в клавишные партии композиций Art Bears, и говорящего, что "это просто мажор и минор", и я говорил "именно!" И, конечно, только что записав с Крисом три диска Art Bears его лирику, исполняемую другими [25] , я чувствовал как радостное возбуждение, так и некоторую ревность. Но когда я слышал смеющийся голос Кристофа, который громко напевал "мы будем сражаться в горах" в "Our Colourful Culture", у меня волосы вставали дыбом…

24

Имеется в виду Берлин? — прим. tatuk.

25

Группой Cassiber, я так понимаю. — прим. tatuk.

Вверху и внизу — Том Кора и Крис Катлер; посередине — Дагмар Краузе

Фото — Майкл Шредтер (Michael Schroedter)

Керстен Гланден (Kersten Glandien)

Воспоминания о Cassiber

Керстен Гланден — восточно-германский ученый, устраивавший концерты Cassiber в Восточной Германии в 80-х.

Моя первая встреча с Cassiber лишила меня дара речи на несколько дней. Казалось, ничего не предвещало такого. Их музыка будто молнией ударила по моей спокойной восточногерманской жизни. В один холодный зимний вечер в феврале 1983-го я совершенно случайно посетил первый концерт группы в Восточном Берлине — в старом театре Брехта Berliner Ensemble. Спустя всего несколько песен я знал, что эта музыка выражает именно моё состояние на данный момент. Она затмила всю музыку, которую я слышал до этого. Но как такое могло случиться, что мои чувства настолько совпали с этими четырьмя музыкантами с запада? И это была не просто музыка, которая меня так поразила, это была энергия, создаваемая группой, свежесть и интенсивность их выступления и их работа на сцене. Что это за музыка, задавался я вопросом, которая так легко пересек границы полов, культуры и общества — такая странная, которая кажется такой знакомой?

Придя в себя после шока — да, были и слезы — я решил добраться до явления; понять влияние этой музыки на меня и на других вокруг меня. Так что я связался с музыкантами, чтобы узнать больше о них, об их культуре, и понять, из чего состояла их музыка.

Когда я впервые увидел Cassiber в 1983 году, они всего лишь полгода играли вместе. Трое музыкантов из Франкфурта-на Майне — Кристоф Андерс, Альфред Харт и Хайнер Геббельс, и один из Англии — Крис Катлер. Все четверо имели левые политические взгляды: Кристоф, Альфред и Хайнер были связаны с франкфуртскими Sponti, а Крис участвовал в движении Rock in Opposition [26] . Возможно, это могло бы объяснить ту мощь, которую я испытал на концерте; энергию, которая возникла от активного участия в сопротивлении, от оппозиционного отношения к коммерческой западной культуре и англо-американской массовой музыке. Их особая позиция, направленная против сложившегося истеблишмента проявилась в желании найти альтернативу, музыку, ведомую желанием "поисков свободы для воображения против империалистической оккупации воображения и умерщвлению воображения с помощью наборов клише и стандартов средств массовой информации." [27] . Эти слова известного драматурга Восточной Германии Хайнера Мюллера (Heiner Miiller), приводимые Хайнером Геббельсом в 1983 году, показывают общность между художественной оппозиций Востока и Запада — решимость раскрыть ментальные пространства и чувства в интеллектуально удушающих "государствах порядка " (Ordnungsstaaten) [28] . Оппозиционный тенор музыки Cassiber настоятельно взывал к своей Восточной аудитории, облегчая взаимодействие с нашей тлеющей оппозицией, в которой одной из самых значимых была гласность [29] .

26

Крис был членом левой альтернативной рок-группы Henry Cow (1968-78), которая работала с различными левыми политическими движениями и основала Rock in Opposition (1978), самоорганизующийся коллектив, стоящий в оппозиции к европейским музыкальным группам.

27

H. Goebbels, ‘Der Kampf gegen die Phantasie- und Geschmacklosigkeit als primare politische Aufgabe’, in Rock Session 7. Das Magazin der popularen Musik, K. Frederking & K. Humann (eds), Rowohlt Taschenbuch Verlag, Reinbeck bei Hamburg, 1983, (103–111), p.103.

28

Там же.

29

Гласность и Перестройка (открытость и реконструкция) — лозунг, под которым Михаил С. Горбачев представил политические реформы в СССР (1985), в конечном итоге приведшее к краху блока Восточной Европы.

В

искусстве постмодернистских 1980-х открытость приобрела новые формы. В рамках этой открытости Cassiber представлял в едином стиле то, что казалось несовместимым. Скорее всего, группа пользовались музыкальными особенностями, которые привнёс в группу каждый музыкант: большой опыт импровизации у Альфреда; любовь Хайнера к Гансу Эйслеру, классической музыке и року; Новая Волна с панком у Кристофа, и радикальная авангардная рок-эстетика у Криса. В итоге Cassiber разработал музыкальную манеру, которая позволяла этим разным голосам сплавиться в гибридном стиле, и делала возможной дальнейшую эстетическую эволюцию группы. Конечно, при таких различиях, чтобы остаться продуктивными на протяжении многих лет, требуется изрядное количество толерантности, так же как и уважение к разным манерам игры друг друга. Этого не легко достичь, особенно в группе настолько разных личностей.

В целях выявления подобных различий музыка не может быть "лёгкой и завершённой" [30] , необходимо всё время делать что-то новое, чтобы "мы могли бы постоянно удивлять себя" [31] . Cassiber следовал этой цели путем эстетики сопричастности, гибридизации и фрагментации. Подобный подход виден в таких композициях, как "… in einer Minute" [32] . Здесь мы видим отрывки из "Verklarte Nacht" (op.4, 1899) и "A Survivor From Warsaw" (op.46, 1947) Шёнберга наряду с чисто шумовыми коллажами; саксофонные фразы из "Ghost next to Brecht" Альберта Эйлера и "And I Shall Never See Again" Эйслера; цепи, бьющие по металлическим листам; грохот работающих циркулярных пил, стук паровых молотов, и фрагменты голоса, как живого, так и предварительно записанного. Все это было совмещено со здоровенной дозой импровизации — этот метод был характерен для группы в её первом воплощении в качестве квартета. Группа собирала музыкальные фрагменты, звуки и шумы интуитивным, гибким способом, избегая одномерных трактовок и оставляя слушателям возможность развивать свои собственные ассоциации. Такая открытость захватывает слушателя и почти наверняка объясняет тот факт, что я смог услышать МОЮ музыку.

30

Геббельс, с.110.

31

К. Катлер, Интервью с автором, 2012.

32

Cassiber, "Beauty And The Beast", Eigelstein, Cologne / ReR London, 1984.

На концертах их шутливая музыкальная подача и удовольствие, излучаемое со сцены, никогда не оставляли меня равнодушным; и по прошествии многих лет группа продолжает меня завораживать. Здесь проходила первая линия контакта с Cassiber, которая позволяла группе пересечь границу между высоко- и низкопробными аудиториями: угловатые панковские движения и неистовые вскрики Кристофа, непревзойденная эмоциональная выразительность Альфреда, загадочный, рок-н-ролльный штурм клавиатуры Хайнера, и элегантная легкость Криса, незаметно переходящая от фристайл-шума в контролируемые рок-ритмы.

Многое из того, что Cassiber делал на сцене, было драматичным, даже театральным ("Это все театр!") [33] . И вот тут Кристоф играет центральную роль. Его мощный и выразительный голос, который может одним словом вызвать слезы на глазах или заставить сердце сбиться с ритма, — в сочетании со спокойными манерами, напоминающими танцевальные движения новой волны — прекрасно проецировал эту смесь интенсивности, отчаяния, надежды, тоски и нежности, выражающую чувства всей группы.

33

Строка из Томаса Пинчона (Thomas Pynchon), использованная в четвертом альбом Cassiber "A Face We All Know", ReR London, 1989.

Альфред Харт (Alfred Harth)

Вне зависимости от того, как глубоко закопаны темы, рассматриваемые в композициях группы (диктатура, голод, фашизм, капитализм), Cassiber, кажется, никогда не поддавался соблазну что-то внушать или делать дидактические заявления. Вместо этого они работали с причудливыми ассоциативными коллизиями, противоречивыми коннотациями и диссонирующими идеями. Основываясь на левых взглядах, они никогда не уклонялись от трудных политических и культурологических проблем, но решать их пытались нестандартными приёмами — с помощью документальных фрагментов, не раскрывая их контекст и происхождение, или повторятли отдельные слова или фразы снова и снова, на манер "гениальных дилетантов" [34] , приглашая слушателей делать собственные умозаключения. Текст, музыка, сэмплы, подача и контекст часто тянули в разные стороны, что приводило к путанице и открытым ассоциативным цепочкам, по которым могли свободно бродить слушатели. Такие песни, как "I was old when I was young" [35] являются прекрасным примером. И хотя они категорически отказываются говорить на политические темы — "Kein Stellvertreterhaltung, Bitte" [36] , они постоянно используют свои хорошо всем известные политические взгляды как фон для подачи пьесы: например, когда в середине концерта Кристоф читает статью лидера немецких неофашистов, не давая никаких намёков на её происхождение и не высказывая своё мнение, или когда нейтральнaя фраза "gut — wenn schon" ("хорошо, если уже…") [37] , повторяясь в виде многократно проигрываемой фонограммы, начинает медленно нагнетать тревогу [38] … На самом деле, ничего из того, что делает группа, не может быть принято за чистую монету; напротив, всё их творчество неоднозначно и спорно. Даже тогда, когда в конце концерта Хайнер выразительно начинает "At last I am free", принять это за счастливый конец невозможно.

34

"Geniale Dilettanten" ("Гениальные Дилетанты") — немецкая музыкальная субкультура 1980-х годов, которая включала, среди прочего, такие группы, как Einstiirzende Neubauten, Todliche Doris и Nachdenkliche Wehrpflichtige.

35

Cassiber, "A Face We All Know" LP.

36

"Не надо политического позёрства, пожалуйста", А. Харт, Интервью с автором, Лейпцигский Джаз-фестиваль, сентябрь 1984

37

Видимо, эта фраза в Германии известна в некоем политическом контексте. — прим. tatuk.

38

Cassiber, "Gut", "A Face We All Know" LP.