Цеховик. Книга 12. Восходящая Аврора
Шрифт:
– Да я твою охрану на х*ю вертел, ты понял меня? Чё ты?! Э, чё ты пялишься, сынок?!
Его будто демоны разрывают, он выхватывает из кармана остро заточенный простой карандаш и крепко зажимает в кулаке. А сам прямо липнет ко мне, наступает, лезет.
– Ну чё, левый или правый?
– Че-е-го-о? – поднимаю я одну бровь.
– Левый или правый, выбирай-на.
– Ну, ты чудило, – усмехаюсь я. – В жизни таких не видел.
– Да ну? – кивает он и расплывается в улыбке. – Потому что я такой один на целом свете, в натуре…
4. Надо что-то придумать
– О, познакомились уже? – хлопает меня по плечу Ферик. – Привет.
– Нет, – усмехаюсь я, – пока только присматриваемся.
– А ты не промах, – подмигивает человечек с карандашом. – Не обоссался. Не бойся, я же просто приколол тебя.
– Это Уголёк, а это Бро, – представляет нас Ферик.
– Егор, – протягиваю я руку.
Он на мгновение стопорится, смотрит на руку, потом на Ферика, потом на меня и снова на руку. Но в итоге всё же протягивает свою небольшую жёсткую ладонь, переложив карандаш из правой руки в левую.
– Вито, – говорит он.
– Корлеоне? – улыбаюсь я.
Он на самом деле очень невысокий, ниже меня ровно на голову.
– Нет, не Корлеоне, – чуть подаётся он вперёд и медленно напоказ моргает. – А ты остряк, походу?
– Я просто сначала подумал что ты грек, а ты вон итальянец, судя по всему.
– А тебя чё, колышет? – снова становится агрессивным он. – Нет, ты скажи, ты чё дое**лся до меня, а? Корлеоне, твою мать. Нет, не Корлеоне. Греко. Вито Греко.
– Блин, так всё-таки грек что ли?
– Ферик, я щас ему въе*у, – сердито поворачивается он к Фархаду Шарафовичу. Чё он дое**лся-то до меня?
Ферик улыбается и, втягивая голову в плечи, разводит руки. Уголёк тут же начинает смеяться и, спрятав карандаш, вытаскивает из внутреннего кармана сигару.
– Ладно, не ссы, Егор. Это всё шуточки да прихватки. Вижу, ты парень спокойный, значит, подружимся, да?
– Присядем? – предлагаю я и показываю рукой. – Вон туда, к окну. Это у нас лучший столик. Лидочка, пришли к нам бармена, пожалуйста.
Проходящая мимо Лида кивает в ответ и уносится дальше. Мы садимся к столу.
– Что привело тебя ко мне, Вито Греко? – спрашиваю я опираясь локтем о стол и поворачиваясь к нему.
– Слушай, ну прости, – подмигивает он. – Не обижайся. Нужно же мне было посмотреть, что ты за крендель такой, правда? Поставил тебя в неловкую ситуацию, а сам смотрю, да смекаю, как ты себя поведёшь.
Я начинаю утомляться от этого разговора.
– Уголёк у нас действительно итальянец, – кивает Ферик. – Вито Мариович по паспорту.
– Знаешь, почему меня Угольком назвали? – подмигивает он мне. – Потому что я с виду маленький, но горячий, капец, как раскалённый уголь. Сечёшь?
– Секу, Вито Мариович. Ты из какой части Италии?
– Я не из Италии, я из города на Неве, а вот батя мой, Марио Греко, приехал из Италии. Коммунист, между прочим. Приехал и остался. Мамку мою встретил и не смог не полюбить, а она его. Ну, он-то потом уехал организовывать революцию в Штатах. Холодно говорит, да и великая цель зовёт, а я вот в память о папе в мафию работать пошёл.
Он смеётся, а сам внимательно следит за моей реакцией – буду ли я ржать, как баран или отнесусь к этой чувствительной теме деликатно. Ну, что же, отнесусь деликатно, хотя есть в этом Угольке что-то неприятное, от чего хочется поскорее отделаться.
– Интересно, – говорю я как можно нейтральнее.
– А что такого интересного? – ухватывается Вито. – Что такого, что тебе стало интересно, а?
Я чуть качаю головой.
– Нет, ну ты объясни, ответь, чего тебе интересно?
– Прям-таки ответить? – хмыкаю я. – Ну ладно. Во-первых, «интересно» – это фигура речи, довольно нейтральное выражение заинтересованности в продолжении диалога, а заодно и проявление эмпатии. А ещё это и подтверждение того, что мой собеседник, человек судя по всему, неординарный и вызывает определённый интерес, как личность. Пойдёт такой ответ?
– А вообще, – добавляю я, складывая три пальца в щепоть, будто креститься собрался и трясу этой щепотью перед собой, – ке каццо? Ваффанкуло!
Услышав ругательства на языке отца, Уголёк вскакивает и выпучивает глаза.
– Ты чё сказал! Не, Ферик, ты слыхал, куда он меня послал? Ваффанкуло! Ты откуда знаешь?!
Он снова начинает смеяться. А смеётся он весьма примечательно, лицо морщится, глаза превращаются в щёлочки, а из прикрытого рта вырывается мелкий сипящий хохоток. Отсмеявшись и покраснев, он снова садится за стол.
– Что ты ему сказал? – спрашивает меня Ферик со смехом. – Его чуть кондратий не хватил.
– Извините, Фархад Шарафович, – качаю я головой. – По этическим соображениям я не могу вам ответить.
– Он сказал, – поясняет Вито, – «какого хера» и послал меня в жопу.
Ну… можно и так перевести.
– Так ты по-итальянски умеешь? – удивлённо спрашивает Уголёк.
– Ну, несколько главных слов знаю, – пожимаю я плечами.
Бывал я в твоей Италии, два раза целых.
Бармен приносит мне кофе, а Ферику и Угольку узбекский коньяк, разлитый в бутылки с французскими этикетками. Коньячок пользуется популярностью, между прочим.
– Ну, ладно, – чуть хлопает по столу Ферик. – Посмеялись и будет, теперь перейдём к нашим баранам.
– Вот узбеки, – прищурившись, качает головой Уголёк. – Все вопросы через баранов решают. Ну, ладно, к баранам, так к баранам. Короче, вот какое дело, Бро. Я хочу такое же казино, как у вас в Питере открыть. У нас там есть точки, но надо, как у вас, вот так, чтобы с шиком и чтоб перед иностранцами стыдно не было. Понимаешь? Давай, забабшим охеренную игровую площадку для взрослых. Девок ещё запустим. Что скажешь?