Цель обманывает средства
Шрифт:
— Это Шеви. Представьтесь.
— Зовите меня Иса, мистер Шеви, вам так будет проще. — С другого конца канала связи Тим услышал торжествующий смешок.
— Иса, значит. Хорошо. Иса, я хочу знать, с кем я имею дело. Кто заинтересовался материалами «Эствей, Инк»?
— Какое вам дело, мистер Шеви? Вы бы лучше задумались, кто заинтересуется записью! — Иса не собирался быть вежливым.
— И все-таки, пока я не пойму, с кем я разговариваю через вас, Иса, я не собираюсь ничего вам передавать. — Полковник крайне желал разыграть непреклонность.
— Считайте, дорогой мистер Шеви, что я — порождение Иблиса, вам так будет проще меня проклинать. — Собеседник Тима рассмеялся, не скрывая своего торжества.
— Иса, вы мне показались умным человеком, судя по вашему подходу к делам. Так проявите свой ум еще раз и поймите, что я не буду разговаривать с вами вслепую.
— Мистер Шеви, вы не о том думаете. — Голос собеседника погрубел, и в нем прорезались жесткие нотки. — Лучше думайте о том, как скоро вы будете готовы передать нам материалы по твари, мистер Шеви.
— Не говорите мне, что мне делать, Иса, и я не сообщу вам, куда вам пойти, — отчеканил Шеврин и прервал связь. На голосовом канале было сказано достаточно, чтобы те, кто будут расследовать позже ситуацию, поняли, что происходило.
Больше Тима ничего не интересовало: себе помочь он уже никак не мог. Напрямую обратиться к Горину означало подписать себе приговор — старый вояка не будет держать резидента, который позволяет себе слетать с нарезки. А смерть — она всегда смерть, и нет никакой разницы между смертью от рук ликвидатора из ГРУ или самоубийством. Последнее хотя бы остатки его доброго имени сохранит, подумалось полковнику Шеврину. За семью он не беспокоился, поскольку успел скопить достаточно уверенный капитал, большей частью лежащий на номерных счетах, прекрасно его жене известных.
Он подошел к окну еще раз и распахнул его настежь. Кабинет его находился на двадцатом этаже здания «Эствей», полковнику всегда нравилось быть повыше. Ветер Ред-Сити ворвался в окно, разметал бумаги, оставшиеся на рабочем столе, и принес в кабинет Тима запахи и звуки улицы. Шуршание по асфальтобетону прогретой резины мобилей, выхлопы маневровых водородных двигателей аэрокэбов, еле различимые голоса людей, спешащих по улицам куда-то по своим делам… Всем этим людям предстояло жить дальше, некоторым — умереть достаточно скоро, но Шеврина это больше не волновало.
Полковник обвел кабинет взглядом, достал из кармана пиджака небольшой пистолет, калибра 6,35, вложил дуло себе в рот, взвел курок и нажал на спуск. Пуля не подвела его, ворвавшись в мягкое нёбо и проложив себе путь дальше, в мозг.
Тело его упало на асфальтобетон, предварительно два раза ударившись о стену здания. То, что он сначала выстрелил себе в рот, обнаружилось только через несколько часов, когда проводилось вскрытие. Умница Анна успела передать пакет до того, как полиция Ред-Сити и безопасники «Эствей» приехали к ней домой задавать вопросы.
К ночи по времени Ред-Сити и к утру по московскому пакет, это предсмертное послание Шеврина, лег на стол Геннадия Горина, генерала ГРУ ГША Российской Империи, прямого начальника покойного полковника. А еще через десять минут, которые потребовались Горину, чтобы проверить пакет, прочитать письмо и просмотреть файл, он созвал к себе в кабинет командиров рабочих групп и кураторов спецмиссий и на срочном совещании известил их, что вокруг лестианина начинают виться агенты Халифата. При этом в методах они не стесняются, и одного сотрудника ГРУ уже не стало. По достоинству оценив поступок полковника, Горин не стал рассказывать подробности.
Следующим этапом стало то, что Горин вызвал к себе Дорощенкову. Яна крайне удивилась этому вызову: до сих пор она получала указания только от полковника Шеврина. Тем не менее спустя час она стояла перед Геннадием Владимировичем Гориным.
Генерал оказался совершенно не таким, каким Яна Дорощенкова его себе представляла. Чем-то Горин был очень похож на Заславского, такой же слегка грубоватый взгляд, такие же обветренно-потрепанные черты лица, такая же спокойная манера общения. Впрочем, мелькнуло в голове у девушки, от кого-то ей доводилось слышать, что Горин до генеральского кабинета через все звания все в той же «Серебряной чайке» прошел. Так что в том, что с Заславским, майором все того же подразделения, у генерала столько общего, ничего удивительного не было.
Горин же, в свою очередь, разглядывал Яну. Немолодой уже генерал-майор вдруг поймал себя на мысли, что к этой женщине нормального мужика должно тянуть, как на буксирном тросу. Впрочем, отметил он про себя, это и правильно. В конце концов, разведка — не Смольный институт благородных девиц, и сексапильной женщине гораздо легче выполнить некоторые задачи.
Молчание подвисло в кабинете Горина, словно орел на восходящем потоке теплого воздуха, и генерал, по праву хозяина, решил его прервать.
— Итак, госпожа старший лейтенант…
— Слушаю вас, ваше превосходительство! — отчеканила девушка.
— Присаживайтесь, и давайте-ка покамест без чинопочитания. Меня зовут Геннадий Владимирович, если очень стесняетесь — господин генерал-майор. Присаживайтесь, присаживайтесь. — Горин пододвинул к девушке стул, выполненный, как и вся мебель в его кабинете, в духе начала XX века.
— Благодарю, Геннадий Владимирович. — Дорощенкова если и стеснялась, то решила этого не показывать. — Разрешите уточнить?
— Давайте попробуем. — Горин обошел стол и поудобнее устроился у себя в кресле.
— С чем связан мой вызов сюда? До сих пор я работала под началом полковника Шеврина…
— Работали — очень точное слово, поскольку оно употреблено вами в прошедшем времени. Прошлым вечером Тимофей Николаевич Шеврин покончил с собой. У него были на это очень веские причины, поверьте мне, Яна. Поэтому… Поэтому вы теперь работаете непосредственно под моим началом.
— Шеврин? Покончил с собой? — В голове у Дорощенковой явно не укладывалась полученная информация.