Целитель 8
Шрифт:
Уголком глаза приметив суету у подозрительно знакомого «Москвича», сдержал ухмылку типа «гы». Оживились, прикрепленные! Сейчас доложат на самый верх… Хотя всех, кого положено, наверняка уже известили о прилете Майкла Борна.
С улицы не понять, горят ли окна маминой квартиры… Я вздохнул. Маминой… Сорок дней сегодня.
Знакомый подъезд… Знакомый лифт…
Пыхтя, я занес чемоданы и опустил их на пол кабины. Уф-ф!
«Надо было, все-таки, такси взять, - мелькнуло в голове.
– Десятки пожалел,
Дверцы разошлись с негромким металлическим лязгом, я снова взял вес, и лишь затем приметил Староса. Немножко не в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил топтался у дверей, порываясь звонить.
– Филипп Георгиевич! – воскликнул я.
– Wow, Миша! – возрадовался тот, пошевеливая усами. – Приехал? Ну, здорово! Really!
Облапив меня, Старос пожаловался:
– Вот, собрался к вам в гости, а теперь не знаю даже… Сорок дней – это же только для своих…
– А вы нам не чужой, - твердо заверил я, и велел: - Звоните!
Было слышно, как электронные колокольчики бренчат в прихожей. Зашлепали тапки…
Глухое волнение ворохнулось во мне, сметая сдержки. Из дверей выглянула Рита… Ее лицо выражало такую мольбу, такое упованье, что мои глаза защипало.
– Мишечка!
Девушка качнулась на пороге – и вцепилась в меня, обняла, прижалась со стоном.
– Риточка…
Старос всхлипнул.
– Простите, - забормотал он, часто моргая, - сентиментальный стал на старости лет…
Рита рассмеялась, звонко и весело, словно выдыхая дни страхов и переживаний.
– Кто там, Рит? – донесся мамин голос.
И в квартиру ворвалось ликующее:
– Мишечка приехал!
В гостиной охнули, что-то упало и покатилось, но первой в прихожую ворвалась Настя. Я еле устоял под напором визжащего и пищащего вихря.
– Миленький… Родненький… Любименький… - бормотала сестренка, целуя после каждого определения, ласкательного и уменьшительного.
Прибежала мама. Ее лицо оставалось все тем же – красивым и нежным, лишь подрагивали губы и влажнели глаза.
– Мам, прости…
Замотав головой, моя родная женщина притиснула меня и тихонечко заплакала. Отстранилась, кривя губы в улыбке, смаргивая слезы.
– За что, Мишенька? Ты – мужчина, а наш удел, у всех троих, ждать! И надеяться… Вот видишь, - засмеялась она, размазывая слезы обратной стороной ладони, - дождались!
Старос в углу шумно вздохнул.
– Я пойду, пожалуй… - пробормотал он стесненно. – Извините…
– Куда-а? – возвысила голос мама. – Нет уж! Проходите, Филипп, проходите! Помянем Петю, посидим…
– Да я так только, - затрепыхался Старос. – Может, думаю, зазову Лидию Васильевну на производство? А? Нам старший лаборант нужен, на химводоподготовку…
– Я согласна!
– сладко
– И за это выпьем! – подхватила Рита.
– И за Мишу! – запрыгала Настя.
– Ну, тогда меряйте, - носить чемоданы мои руки отказывались, пришлось пихать багаж ногами.
«Сейчас плюхнусь на диван, - подумалось мне, - и стану наслаждаться женскими радостями!»
Зря я, что ли, полдня носился по всему Сохо, от «Мэйси» до «Прада», впервые в жизни не считая деньги?
Подмигнув Старосу, повалился на диван. Хорошо!
«Не останавливайся, мгновенье! – вертелось в голове. – Ты прекрасно, но детство минуло даже у Настеньки. Теперь в каждой радости – доля печали, горький осадок судьбы… А ты помни, да живи!»
* * *
Было уже поздно, за окном чернела тьма. В раскрытую форточку задувало, но голосов с улицы не слыхать, даже гуляки угомонились. Хлопнув дверцей, отъехало такси, увозившее Староса.
Люстра словно очертила магический круг света, включив в него стол, а вот мы оказались за чертой, пересев на диван. Я устроился между мамой и Ритой, а Настя, быстренько убрав недоеденное и недопитое, забралась ко мне на колени, и показала Рите язык.
– Нахалка! – фыркнула моя суженая.
Благодушествуя, я обнял ее и маму. Сестричка притихла, тискаясь – мои губы коснулись Настиных волос, пахнущих травами.
В комнатах устоялась тишина, лишь телевизор тихо-тихо напевал голосом Сенчиной, а на кухне сыто урчал холодильник. У большого папиного фото на комоде покоилась рюмка водки, накрытая кусочком хлеба. Отец улыбался из полутьмы, словно пятый из нас, только севший отдельно.
– Спасибо тебе за папу, - негромко сказала мама, кладя мне голову на плечо. – Как будто легче стало…
– А пойдемте спать, а? – тихонько заныла Настя.
– Ох, и правда! – спохватилась родительница. – Засиделись мы! Идите, мойтесь.
– Чур, я первая! – подскочила сестричка. – Мне в школу рано вставать!
– Ничего, - улыбнулась Рита, - две недели всего осталось.
– Целых две недели! – страдающим голосом затянула Настя. – А потом еще экзамены!
– И выпускной! – торжественно подняла палец Рита.
– У-у… Так долго еще…
Сестричка скрылась в ванной. Зашипел душ, забрызгали струи.
Мама неожиданно рассмеялась, оборачиваясь к невестке.
– Рассказать?
– Рассказать! – хихикнула Рита.
– Твои девчонки поделились со мной Силой! Аля, Зина… Риточка, конечно. Пятый день держится! Вот, смотри… - мама приложила свою ладонь к моей. – Чувствуешь?
Я приготовился соврать, но и в самом деле ощутил тепло.
– Мамулька! – воскликнул я восхищенно.
– Ну, ты даешь!