Целитель
Шрифт:
— Все эти охранные фирмы похожи одна на другую. Большинство охранников готовят не для того, чтобы защищать людей и поддерживать порядок. А многих готовят для прямо противоположных вещей. Нам известна одна охранная фирма, сотрудники которой грабят людей и компании, вместо того чтобы их защищать.
Яатинен высадил меня на углу около Форума. Я выбрался из машины, а он нырнул обратно в поток машин, разумеется не забыв подать сигнал поворота. Я выудил из кармана свой телефон, посмотрел на сделанные фотографии, сохранил изображение логотипа охранной
Компания называлась A-Secure. О ней не было никакой подробной информации. Даже адреса. В ответ на запросы по телефонным номерам система не выдавала никаких имен. Я снова и снова смотрел на логотип компании, но все еще не знал, что же собирался искать в ней.
Чтобы сделать хоть что-то, я перешел на другую сторону и направился к улице Урхо Кеккосена.
4
— Как ты думаешь, нам когда-нибудь придется еще переезжать? — спросила меня Йоханна две или три недели назад, почти засыпая.
Я отложил книгу, которую читал. Йоханна прижалась ко мне, зашуршало одеяло, и она положила голову мне на плечо. Мягкий свет ночной лампы золотом отражался на ее коже. Ее тонкая рука лежала у меня на животе на черно-белом одеяле и была похожа на руку куклы.
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто задумалась, — ответила она, и я почти чувствовал ее губы у моей шеи, когда она говорила.
— А ты хотела бы переехать? — спросил я.
— Наверное, нет.
— Значит, ты спрашиваешь просто понарошку?
— Наверное.
— А понарошку куда бы ты переехала?
— Трудно сказать, — ответила Йоханна и еще ближе придвинулась ко мне. — Нет такого места, куда мне хотелось бы переехать, за исключением, если это будет понарошку.
Она оперлась на локоть.
— Работая над этой историей, за последние несколько дней я исколесила весь Хельсинки, была во многих местах, которые давно уже не видела, и мне стало очень грустно, появилась какая-то тоска.
— За последние несколько лет многие места очень изменились. Даже те, что находятся совсем недалеко.
— Да, наверное, — согласилась Йоханна, — но когда ты видишь место, где жила когда-то, и вспоминаешь, каким оно было, все те вещи, что происходили с тобой там, всех людей, которых знала… друзей, родственников, просто прохожих.
Позже, думая над тем разговором, я, конечно, понимал, что должен был спросить ее тогда, где она была, зачем ездила туда и что там обнаружила. Но это был просто обычный вечерний разговор, и мы просто собирались спать, как делали всегда и как собирались делать и впредь.
— Я еще подумала, — сказала Йоханна, — могли ли люди сделать что-то еще, что-то такое, чтобы все пошло по-другому. Но в то же время я понимаю, что нет, не могли.
Все то, что она говорила в ту ночь, теперь приобрело какой-то хитрый двойной подтекст: Паси Таркиайнен. Это был змей, который проник в мои мысли, отыскав там микроскопическую щель, и теперь он отравлял все
Она подняла голову и заглянула мне в глаза с такого близкого расстояния, что было сложно различить цветные крапинки в ее глазах, черные зрачки и то, каким было выражение на ее лице.
— У нас было так много, — произнесла она, — но в то же время так много уже осталось позади.
Я взял ее руку. Йоханна ответила легким пожатием.
— Если я тебя правильно понял, мы не переезжаем.
На секунду на ее лицо легла темная тень, промелькнувшая быстро, подобно молнии, потом все прошло. Она улыбнулась:
— Пожалуй нет. — Йоханна медленно приподнялась, положила руку на подушку у моего уха и, наклонившись, поцеловала меня теплыми мягкими губами. — Пожалуй нет, — снова проговорила она.
На пересечении улицы Урхо Кеккосена и Фредрикинкату появилась глубокая яма. Вокруг нее столпилось несколько человек, а по другую сторону замер экскаватор с поднятым ковшом. Кабинами в сторону Фредрикинкату выстроились грузовики управления по электро- и водоснабжению, будто собирались направиться прямо в яму. Поток автомобилей объезжал ее, прижимаясь к обочине.
Я встал на углу. Потом плотнее обмотал вокруг шеи шарф, застегнул куртку-парку наглухо, поправил на голове вязаную шапку и тщательно натянул перчатки на края рукавов. Когда один из водителей, краснолицый мужчина в зимнем комбинезоне, похожий на школьника-переростка, подошел ко мне, я спросил, что случилось. «Сами видите, — ответил он, — появилась промоина». Я не смог вытянуть из него больше никакой информации, но мне этого и не нужно было.
Я обошел перекресток и посмотрел сначала на церковь Темппелиаукио, потом в сторону улиц Малминкату, Фредрикинкату, Урхо Кеккосена, потом снова на церковь. Мой взгляд то и дело возвращался к промоине на перекрестке. Поскольку в любом направлении не было ничего интересного, кроме этой ямы, и поскольку ветер, казалось, стал пронизывать меня насквозь, до внутренностей, я решил отказаться от первоначального плана и отправился в направлении Тёлё, к дому Ахти и Эллины.
Когда приходит понимание, что знаешь кого-то из давних знакомых совсем не так хорошо, как думал еще минуту назад? — задал я себе вопрос.
Я постарался как можно более беспристрастно систематизировать в уме известные мне факты, отделить правду от вымысла. Попытался отделить мои самые худшие опасения от тех фактов, в которых я на сто процентов был уверен, что это правда. Было нелегко признать это, но они касались женщины, которую я любил. Как я ни старался, я не смог припомнить, чтобы Йоханна хотя бы упоминала что-то о Паси Таркиайнене или хоть словом обмолвилась о домике в Кивинокке. Но я не мог не признать, что для этого не было подходящего случая. Ей же вовсе не было никакого резона делать это. Кто мог предполагать, что пути Таркиайнена и Йоханны вновь пересекутся?