Целительница для генерала-дракона
Шрифт:
Какой нелепый конец… снова.
Разум не осознал еще, каким образом я вообще из собственного кабинета вдруг перенеслась на болота. Когда успела прийти в себя после инсульта до такой степени, чтобы разгуливать по лесам?
Мною владел инстинкт самосохранения, и вопреки советам разума – не биться, не делать резких движений – тело дергалось в судорожных попытках выбраться на поверхность.
Разумеется, безуспешных.
Что-то длинное и твердое ударило меня по плечу.
Я рванулась прочь, погрузившись еще
Змея?!
Нет, не шевелится больше.
Преодолевая сопротивление гущи, я подняла руку и ухватилась за… палку. Толстая ветка пребольно впилась выступами коры в ладонь, но меня это даже обрадовало.
Значит, все-таки жива!
Пока что.
Напрягая последние силы, я потянулась наверх, к свету и солнцу. Мерно, плавно, хотя все мое существо требовало поторопиться. Однако сейчас лишнее движение могло стоить мне жизни – кто знает, что это за деревце и чем оно цепляется за поверхность? Сорвется, обломится – и все. Конец.
Как только лицо оказалось над ряской, я распахнула рот, жадно ловя воздух и не обращая внимания на грязную воду бочага, заливавшуюся следом. На вкус омерзительно, зато дышу!
– Дура, куда поперла не глядя! – проскрипел старческий голос где-то за спиной. – А если б я мимо не проходила, так бы и сгинула! Держись крепче, болезная, вытащу сейчас.
– Спасибо… – прокашляла я и замерла, осознавая услышанное.
Странные звуки, сорвавшиеся с моих губ, сложились в голове в привычное слово. Но точно им не являлись! Незнакомый язык, чуть лающий, который я отчего-то прекрасно понимаю.
Теперь, когда мне не грозило немедленное удушение, мозг наконец-то заработал. Я вытерла тину с лица, чтобы оглядеться, и уставилась на собственную ладонь.
Совершенно чужую розовую узкую ладошку с длинными пальцами, красивой формы ногтями, под которые успела забиться грязь.
Молодую и крепкую ладошку.
Это не моя рука!
«И голос не мой, – дошло с опозданием. – Слишком юный. Детский даже».
Что вообще происходит?
Первой мыслью было – меня засунули в какую-то симуляцию реальности. Новейшую игру, эксперимент или что-то в этом духе.
Младший внук в подобной штуке целыми днями пропадал. Наденет гигантские очки, перчатки натянет и водит перед собой руками по воздуху, будто что-то щупает. Жутковато выглядит со стороны, но вроде за такое деньги платят, и немалые. Парень хвастался, что на турнирах даже выступает. Я себе все это смутно представляю, никогда не пробовала… но, может, меня решили туда запихнуть, не спрашивая? Или с согласия семьи? Ради спасения жизни, например? Кто знает, до чего уже дошли технологии. Я ими особо не интересуюсь, разве что в медицинском аспекте, а прогресс-то на месте не стоит!
Трясина с противным чавканьем неохотно выпустила меня из своих недр. Под руками и торсом ощущалась длинная остролистная трава, похожая на осоку. Над головой мерно жужжали комары, мокрую и грязную спину припекало солнце.
Все ощущалось слишком настоящим.
– Вставай, не разлеживайся, заболеешь еще. Родители твои где? В деревне? – бормотала надо мной незнакомка. – Пойдем, отведу тебя, горемычную.
Я с усилием перевернулась на спину и чуть не вскрикнула.
Именно такими в сказках всегда живописали ведьм. Старая, сгорбленная, морщинистая, с длинными седыми волосами – на удивление чистыми, учитывая прочий антураж. Да и одежда, пусть ношеная, явно тщательно выстирана, а прорехи зашиты.
– Нет, не в деревне, – медленно, вслушиваясь в звучание собственной речи, произнесла я. – Точнее, не знаю. Не помню.
Помотала головой, надеясь, что это поможет прийти в себя и очнуться на больничной койке.
Ну правда, шутка затянулась. Если я в игре, тут должны появляться подсказки, что ли.
На пробу сорвала ближайший листик. Где там бездонный мешок, в который попадает собранное добро? Внук говорил, такой у всех игроков есть. С ячейками.
Ни мешка, ни ячеек, ни подсказок.
Зато острый край осоки порезал сразу два пальца, что резко и бурно закровили. Тонкая у меня теперь кожа, нежная, явно не деревенской девочки.
Боль от царапин окончательно убедила меня в том, что я ни в какой не в игре. Все происходящее реальнее некуда. У меня теперь новое тело – вот это, тщедушное и деликатное.
Прошлой меня больше нет.
Асманур Георгиевна умерла на полу кабинета в возрасте шестидесяти восьми лет.
И вместо того света мою душу отчего-то забросило сюда, в гибнущего на болотах ребенка. Сколько мне теперь – семь, девять? По рукам не понять, но точно еще не подросток.
Спрашивается, и что мне теперь делать?
Для начала я поднялась. Ноги-руки функционировали нормально, хоть и дрожали после пережитого.
Старуха наблюдала за моей разминкой настороженно.
– Откуда ты тогда, если не из деревни? – с подозрением уточнила она.
– Не знаю, – честно ответила, пошарив в памяти. От предыдущей хозяйки тела мне, к сожалению, не перепало ничего, кроме знания языка. Ни малейшего проблеска – откуда взялась, как попала на болота… полная неизвестность.
– Головой ударилась, то ли дурной воды наглоталась, – сделала неожиданный вывод спасительница. – Ну пойдем, согреешься хоть и переоденешься. От меня с одной рубахи не убудет. Кстати, меня Лунисия кличут. Можешь звать баба Люна. Меня тут так все зовут.
И она побрела по едва заметно выступающей полосе земли, проверяя перед собой дорогу той самой рогатиной, которой недавно вытащила меня из болота. Я двинулась за ней, шипя сквозь зубы, когда босая нога наступала на очередную колючку.
Действительно, что я забыла в топях в одной ночнушке? Да еще и без обуви!