Целительница для генерала-дракона
Шрифт:
– Ходют тут, болеют, посидеть спокойно старухе не дают!
Я не удержалась и вытянула шею, разглядывая ровные полки, вбитые прямо в землю. Из стен там и тут торчали извилистые корни, но пол вроде был сухой, несмотря на близость болота. Занятно. Как, интересно, достигается подобный эффект? Не бегает же бабка с помпой вокруг избушки. И каналов для оттока воды я не видела. Может, не заметила? Или тут что-то подземное сооружено? Только не вяжется как-то одежда травницы с высокими технологиями.
Отсыпав в небольшой матерчатый мешочек горсти две, Люна поднялась
Но это в цивилизации, с поддерживающими витаминами, регулярными массажами у хорошего физиотерапевта и на правильном питании…
Хотя здесь, наверное, питание еще правильнее. Куда еще – без пестицидов и ГМО.
С червяками, подгнившее от неправильного хранения, и не слишком разнообразное, потому что вряд ли в эту деревню бананы с киви завозят…
Эх.
Меня бросало из крайности в крайность: то вспоминалось былое, причем в ореоле идеализации, то я принималась искать позитив в нынешнем своем положении.
«Поспать бы», – поняла неожиданно. Глаза закрывались сами. После трех порций молока, суховатого хлеба и теплого платка на плечах меня разморило, а некая уверенность в завтрашнем дне и том, что меня не выкинут на улицу прямо сейчас, расслабила окончательно. Я едва дождалась, пока за снабженным целебными средствами мужиком закроется дверь, и сползла на лавку, подложив под щеку руку.
– Куда примостилась? В постель иди!
Люна потормошила меня и указала на тонкую ситцевую занавеску в голубовато-зеленый цветочек, которой «спальная зона» отгораживалась от основной.
«О, принты у них уже изобрели, значит, период мануфактур как минимум», – отметила я краем сознания. Не смутило ни чужое белье, ни пахнущая лавандой и валерианой, а еще немного привычной старостью подушка. Разум просто милосердно выключился, позволяя мне переварить происходящее.
Проснулась я от того, что под окном заорал петух.
Подобных побудок у меня не приключалось уже лет пятьдесят, не меньше.
От неожиданности я подскочила и чуть не скатилась с непривычно мягкой перины. Вчера мне было ни до чего, но сейчас я сумела разглядеть и качественную ткань белья, пусть и застиранную до прозрачности, и добротную основу кровати.
– Живность сумеешь обиходить? – сонно поинтересовалась Люна с другой стороны одеяла.
– Постараюсь! – уклончиво отозвалась я.
В самом деле, если там что-то экзотическое, лучше и руками не трогать – мало ли, укусит. А если привычные куры, так что я там не видела? Меня, как и миллионы моих сверстниц, на все лето отправляли к бабушке в деревню, так что навозом и клювами нас не напугать!
У выхода помешкала, но в итоге сунула ноги в чужие разношенные полусапожки. Скользкая их внутренность неприятно холодила ступни, но босиком уже набегалась, спасибо, хватит.
Надо бы попросить у Люны нормальную одежду. Носки там какие и исподнее. Но не с утра же ее тормошить! Ладно, так пока справлюсь.
Первый шаг в морозное утро вышиб из меня львиную долю уверенности в собственных силах.
Птичник я нашла по звукам. Голодные куры – самые обыкновенные, пестренькие и довольно упитанные, а еще молчаливо нахохлившиеся утки, штук шесть, сбившиеся в плотную тучку в углу, и неожиданно – коза, привязанная к столбику в противоположном конце сарая. По свободному участку пола на середине гордо расхаживал исполняющий обязанности будильника петух, потряхивая вялым гребнем.
– Ну, здоровьичка вам всем, – растерянно пробормотала я вслух, оглядываясь. – И чем вас кормить, спрашивается?
Пришлось возвращаться в дом. Так и есть: в прихожей, у самой двери стоял ларь с зерном. Логично – и животным запросто не добраться, и самой хозяйке этого зоопарка далеко не бегать.
Следующей задачей стал поиск воды.
Люна расслабленно похрапывала и проводить мне экскурсию по дому и прилежащим окрестностям не собиралась, так что я без зазрения совести устроила ее себе сама. Раковины на кухне не было, потому я продолжила обыск во дворе, и там он увенчался успехом.
Колонка напоминала те, что стояли в бабушкиной деревне на каждом перекрестке, и я без особых раздумий нажала на рычаг.
И только когда в подставленное ведро, найденное рядом с ларем ранее, полилась чистейшая, ледяная даже на вид вода, я задумалась.
Откуда в этой болотистой местности, средневековой на вид, канализация? Или труба ведет к подземному источнику? Тогда как его умудрились очистить? Фильтры? В этой глуши?
Картинка в моей голове то складывалась, то снова разваливалась. Вопросы к гостеприимной хозяйке множились. Хорошо, что я сразу сослалась на потерю памяти. Могу спрашивать что угодно, не вызывая подозрений – не помню, и все.
Ополоснув металлическую бадейку, я набрала ее снова по края, вылила в лохань в птичнике, после чего облегчила страдания козы, подоив ее в то же ведро.
Пальцы все вспомнили сами, хоть вымя, которое мне доверяли в детстве, было коровьим, принцип тот же все равно. Разве что клиентка мельче и вреднее. То и дело переступала задними ногами, норовя опрокинуть тару, за что огребла между рогов и слегка присмирела.
К тому моменту, как я совершенно продрогшая вернулась в дом, Люна успела встать, растопить заново очаг и поставить в него что-то в котелке томиться.
– Птице зерно цельным дала? – небрежно спросила травница, принимаясь бодро месить тесто. И не скажешь, что вчера от трех ступенек кряхтела.
– Нет, перемолола чуток. – В птичнике у входа стоял высокий, надежно закрывающийся шкафчик, где нашлись и ступка, и пестик, и вилы с метелкой для уборки. – Морковки добавила несколько штук, и козе тоже. Сена с чердака спустила, старое закончилось. Навоз выгребла, свежие опилки насыпала.
– Ты там не размахивайся! – погрозила мне Люна испачканным в муке пальцем. – Опилок мало, плотник почти не болеет, так что поменьше сыпь. Перебьются, не хрустальные.