Целительница: другая
Шрифт:
Глава 9
— Я вчера вспомнил твой рассказ про холоны, — услышала Виктория чью-то увлечённую речь, когда спускалась вниз по лестнице. — И мне видится, в этом есть объяснение тому, что происходит. Гипотетически, конечно.
Пятницкая остановилась, размышляя, стоит ли ей прерывать разговор своим появлением.
— Параллельные вселенные — это холоны Космоса. Ну, ты понимаешь, я сейчас говорю не про физический космос, а про Космос как мироздание. И если предположить, что вселенные, как может быть свойственно холонам, начали разрушаться,
Тут Виктория всё же решилась пройти на кухню, осознавая, что без пояснений ей не понять того, что говорит человек.
— Доброе утро, — появилась в дверном проёме Пятницкая. — Меня зовут Вика. Вы, предполагаю, Стас. А кто такие холоны?
— Стас, — кивнул худощавый, темноволосый парень лет двадцати и посмотрел на Романа.
— Хочешь, сам объясни. Мы здесь на «ты», Вик. А ещё мне было лень сегодня готовить, так что, либо сама, либо мюсли с молоком. А кофе я сейчас сварю.
— Могу и сама, кто-то что-то хочет?
— Мы нет, — отмахнулся Климов.
— Ну, тогда и я поленюсь. Холоны важнее.
— Термин «холон» ввёл Артур Кёстлер. Так он обозначил то, что может быть само по себе целостной единицей и одновременно частью другого целого. Например, сердце в моем теле выполняет определённые функции, которые другие органы не выполняют. Это целостный орган. При этом без моего тела, без общности с ним, оно долго существовать не сможет, как и я без сердца. Я умру, тело начнёт разлагаться, то есть распадаться на частицы, на подхолоны. И из этой биомассы возродится нечто новое. Впрочем, это тоже будут холоны. Потому как всё холоны. И атомы и наша планета и вселенная, являющаяся только частью Космоса. Всё состоит из холонов.
Виктория глотала горячий кофе и думала, как просто человек, с неизлечимой болезнью, говорит о смерти и небытие. И не могла понять, это первая стадия проживания горя — отрицание, или последняя — принятие. Но потом всё же заставила себя вернуться к разговору.
— Получается, в этой вселенной и той что-то пошло не по сценарию, дало сбой. Но почему другую вселенную вижу только я? По твоей теории, я повреждённый холон, которому суждено исчезнуть?
— Не только ты, — наморщил лоб Климов. — И в той вселенной должно что-то идти не так. А там ты видишь Виктора. А еще ты видишь другую вселенную только в этом доме, на территории этого дома, — поправил себя Роман. — Значит, добавляем еще один фактор: место.
— Что по этому поводу говорят «холоны»? — нахмурилась Пятницкая.
— Не факт, что дело только в них, — оперся на локоть Роман и ушёл в свои мысли. — Я вообще считаю, что более важно наблюдать и изучать сам факт взаимодействия двух вселенных. Особенно, если всё идёт к разрушению, то есть процесс финальный, и мы можем не успеть его изучит, если это завершиться быстро, а мы увязнем в деталях.
— Не хочешь ли ты сказать, — вдруг Пятницкой пришло неприятное осознание, — Что я могу умереть, как испорченный холон, и всё прекратится?
— Да, — согласился Стас. — Одно из свойств холона — растворятся, если холон не выполняет свои функции.
Теперь падения уже не казались Вике невинными случайностями. Допросилась, чтоб развеяли. И это в тот момент, когда она вдруг решила вернуться к нормальной жизни.
— Будем тебя беречь и наблюдать дальше за событиями, — вздохнул Климов. — И оставим на сегодня. Это надо обдумать. Твои родители когда приезжают? В среду?
— Не уверен. У них какая-то заминка в делах. Может, придётся ещё на неделю остаться. Поймут сегодня.
— Что если тогда тебе пожить у меня, пусть на диване, но всё спокойнее. Слишком уж много ты пьёшь воды. Сушит рот?
— Да, нет. Рисовым пудингом сегодня себя побаловал. Не переживай, я очень редко и чуть-чуть.
— Ладно, если что, предложение в силе.
***
«Ch^ateau d'Ouchy» оказался отелем в старом замке, подвергшемся реиновации.
Однако Пятницкая не смога восхититься современным интерьером в средневековых стенах, как было написано в описании гостиницы на гугл-карте, потому что Иван сидел в баре на открытой веранде.
— Белое вино в одиннадцать утра? — одобрительно закивала Виктория, садясь напротив Михайлова в плетёное кресло с мягкими подушками. — Прекрасная замена кофе.
Она закуталась в плед.
— Красиво здесь, — начал Иван после долгой паузы. Вика успела осушить бокал вина. И он налил ей снова из небольшого кувшинчика.
Сумрачное небо и тонкий слой тумана, застеливший Леман, добавляли таинственности моменту.
— Ты посмотрела программы медвузов? Выбрала что-то?
— Два дня прошло.
Иван неодобрительно посмотреть на Викторию.
— Это были входные, — театрально возмутилась она.
— Чего ты тянешь?
— Зачем ты давишь?
— Вот и поговорили, — тихо произнёс Иван и замолчал, разглядывая бокал с вином. — В гору идти тяжело. Под горку, конечно, проще, только больнее, когда кубарем.
— Красивая аллегория, однако, я сейчас просто сижу и вместе с тобой.
— Так не бывает. Этот мир в постоянном движении. Как минимум твоё время уходит.
— Оставь маркетологам красивые слова, я не вижу смысла в безудержной гонке к неясным целям. В противовес всегда найдется миллион цитат. Типа, кто понял жизнь, тот не спешит. События могут происходить не только на физическом плане. Мы думаем, так что на ментальном плане мы типа движемся.
— Типа философия. Вопрос куда?
— Вот и дай мне время определить цель.
— Цель ясна. Хочешь быть врачом-хирургом, иди на лечебное дело. А после определишься с узкой специализацией. Не поймёшь за шесть лет обучения, всегда можно пройти послевузовскую подготовку ещё на кого-то.
— Ты подготовился.
— Да, смотрел цены на обучение. И я не отказываюсь от своих слов, даже если ты поступишь в МГУ.
— Дай мне неделю подумать и определиться. Заодно посмотрю, какие дисциплины нужно будет подтянуть, — сухо ответила Вика.