Целительный эффект
Шрифт:
— Вы должны подойти ко мне, — сказал он во время подготовки, и Рейн зашла за угол его стола.
— Видите, как близко перелом подходит к тазобедренному суставу? — Он осторожно показал место перелома карандашом, стараясь не касаться поверхности пленки. — Это само по себе создает проблемы. Если кость не сядет хорошо при вытяжении, придется вставить стальной штырь. Штырь стабилизирует кости, пока они не срастутся.
— Вы думаете, это будет необходимо? — спросила она, боясь всего, что продлило бы пребывание Стивена в больнице. Через минуту она уже думала, куда же
— Надеюсь, что вытяжки будет достаточно, — проговорил Кайл.
— Зачем делать вытяжку сейчас? Почему не наложить шину?
— Потому что мышца в районе перелома повреждена… Ей надо сокращаться, а это приводит к суперпозиции концов костей, вот как здесь… — Он положил оба указательных пальни один на другой, затем стал раздвигать их, пока они не коснулись кончиками. — Вот то, чего мы хотим — чтобы концы костей были вместе. Вытяжка — это средство. Груз в системе вытяжения обеспечивает давление для правильного растягивания конечности в нужное положение и сохранения ее в этом положении.
Он дотянулся до нижней полки стеллажа, при этом его рука коснулась ее бедра, и вынул толстый медицинский журнал. Он был заложен в середине кусочком бумаги.
— Я нашел один рисунок. И хочу, чтобы вы увидели на нем систему, которую я использую, прежде чем вы увидите ее на Стивене. Это вытяжка Брайана, — объяснял он, держа журнал так, чтобы Рейн было удобнее видеть. Это было изображение маленького ребенка, обе ноги которого были прикреплены эластичными бинтами к треугольным металлическим рамам, к которым был привязан прочный шнур. Тот, в свою очередь, был пропущен через шкив, укрепленный над кроватью ребенка, а затем свисал почти до пола и был натянут привязанными на его конце гирьками.
— Это больно? — спросила она. Голос ее был спокоен, но в глазах притаилась тревога.
— Нет, — заверил ее Кайл. — Только резкое движение может причинить боль. Вот почему маленького ребенка с таким повреждением, как у Стивена, обычно держат в корсете-ограничителе движений и вот почему обе его ноги подвешены. Любое перемещение тела мешает ровному давлению гирек и может помешать лечению перелома.
— Понимаю.
Кайл закрыл журнал и положил его на стол. Они обменялись взглядами обоюдного понимания и согласия. Она убедилась, что Кайл не сию минуту принял решение допустить ее к Стивену, но хотел, чтобы она хорошо подготовилась к свиданию с мальчиком.
— Как врач, я дал вам самое честное и короткое объяснение травмы больного, которое только можно дать непосвященному человеку.
Она не могла не уловить вызова в его голосе и ответила тем же:
— А я-то думала, вы испытываете мои нервы.
— Вы не простили себе вчерашней ночи, не так ли?
Это замечание показалось Рейн настолько неожиданным, что она лишь посмотрела на него с плохо скрытым замешательством. — Хотите, чтобы я вас успокоил? — продолжал он сухо, стараясь взять ее за руку.
Когда ему удалось это, он довольно легко повернул ее к себе, чтобы она могла прямо смотреть ему в глаза. Она поразилась, что переход от профессиональной темы к интимной произошел столь быстро,
— Кайл, — она нахмурилась, облокотившись на край стола, — давайте не будем анализировать. — Его ответное выражение лица оказалось покорным и настолько обезоружило ее, что она позволила ему сжать ее пальцы. — Я должна поблагодарить вас за то, что вы делаете для Стивена и еще за то, что доверяете мне видеться с ним.
— Фактически доверие условное. Но требуется компенсация. — Рейн немного отпрянула назад, но Кайл не потянулся за ней. — Леди, вам нельзя быть одной. И прочь личные чувства. Мы прежде всего обязаны думать о благе больного.
Она тяжело вздохнула, полагая, что Кайл Бенедикт как авторитет будет для нее слишком сильным противником.
— Вы не скрываете своего неодобрения по поводу моих намерений?
— Вы чертовски правы. — Он сжал ее пальни сильнее, его лицо выражало решимость. — Смотрите на Стивена реально, Рейн. Он через несколько недель уже забудет про «тетю», которая к нему приходила. Его ждет новая жизнь…
Через несколько минут, после того как они вышли, стало очевидным, что Кайл вовсе не ведет ее в педиатрическое отделение. Сравнивая синие линии, начертанные на полу вдоль коридора, по которому они шли, с табличками, висящими на дверях кабинетов, Рейн еще больше укрепилась в своих подозрениях. Сжав зубы, она дернула его за рукав.
— Куда мы идем? Мы не остановились у лифта, а я знаю, что педиатрия находится на четвертом этаже.
— Мы ненадолго зайдем в отделение рентгеноскопии.
— Зачем?
Он ласково посмотрел на нее.
— Одно незаконченное дело.
— Кайл, не надо! — Рейн направилась к лифту, вызвав громкой репликой небольшое замешательство среди столпившихся в коридоре. Вокруг них начали собираться люди, поэтому Кайл схватил ее за руку и решительно притянул к себе.
— Я вас прошу, — сказал он мягко, видимо учитывая, что проходящая санитарка посмотрела на них через плечо, — Рейн, послушайте меня. Вчера вечером я хотел настоять на рентгене ваших собственных травм, но вы слишком вздорно настроены, чтобы согласиться, а я слишком устал, чтобы спорить с вами. Хоть я и не думаю, что есть что-то серьезное, но последствия от травмы, даже незначительные, могут проявляться позже. Понимаете? Черт побери, любое повреждение головы всегда таит много неясности и может оказаться бомбой замедленного действия.
— Кайл, со мной все в порядке, — возразила Рейн. Сама мысль, что ей предстоит отдаться больничному уходу, вызывала у нее бурю протеста.
— Мало ли, что вы говорите — «что у вас все в порядке». В больнице это ничего не значит. У нас здесь один закон: надо значит надо. Я обещаю, что больно не будет.
— Вот вы меня уже второй раз обвиняете в трусости, — сказала она, сверкая глазами. — На самом деле меня не пугает мысль о рентгене, по крайней мере, не больше, чем о шве, на котором вы настаивали прошлой ночью. А вам не приходило в голову, что мне претит все это? — Она осознала все коварство своего вопроса, лишь высказав его.