Целую, мистер Ротшильд
Шрифт:
– В смысле?
– Отец Джека был копом. Он-то и дал ему электрошокер, чтобы Джек на всякий случай держал его в машине. Думаю, он и представить себе не мог, что его сынуля будет получать удар в пятьдесят тысяч вольт всякий раз, когда его команда сольет игру соперникам.
Мне оставалось только покачать головой:
– По-моему, это сумасшествие.
– Да уж, не лучшее наше решение. По крайней мере, выигрывал я чаще, чем Джек. Не удивлюсь, если окажется, что кое-какие из его поступков в колледже были продиктованы именно мозговой
Я рассмеялась.
– Стало быть, сегодня я наблюдала за продолжением традиции?
– Именно так. – Он тоже улыбнулся и протянул руку: – Меня, кстати, зовут Хадсон.
– Рада знакомству. Я Ст… – я вовремя спохватилась: – Я Эвелин.
– Так ты у нас любитель джина? Поэтому и различаешь все виды по запаху?
– Я бы не сказала. Вообще-то предпочитаю вино. Просто я по профессии парфюмер.
– Делаешь духи?
– И духи тоже, – кивнула я. – Шесть лет я разрабатывала ароматы для одной косметической компании. Иногда это были новые духи, иногда средство для снятия макияжа или отдушка для какой-нибудь косметики.
– Никогда еще не встречал парфюмера.
– И какое впечатление? – улыбнулась я.
У Хадсона вырвался смешок.
– А где именно учат на парфюмера?
– Вообще-то у меня диплом химика. Но тут, сколько ни учись, все равно не сможешь стать хорошим парфюмером, если у тебя нет гиперосмии.
– А это…
– Повышенная чувствительность к запахам.
Многим людям кажется, что у них хорошее обоняние, но они не идут ни в какое сравнение с теми, у кого развита гиперосмия. Слова тут бесполезны – лучше все демонстрировать на практике. А мне к тому же хотелось узнать, каким одеколоном пользуется этот парень. Наклоняясь к нему, я поглубже вдохнула.
– Мыло Dove, – сказала я, выдохнув.
Не могу сказать, что мое замечание впечатлило Хадсона.
– Верно, но сейчас многие пользуются этим мылом.
– Дай мне закончить, – улыбнулась я. – Dove Cool Moisture. В составе его есть огурец и зеленый чай, его тоже используют при изготовлении джина. А еще ты пользуешься шампунем L’Oreal Elvive, тем же самым, что и я. Я отчетливо ощущаю запах экстракта гардении, розы и нотку кокосового масла. Дезодорант у тебя Irish Spring. Что касается одеколона, то ты им, по-моему, не пользуешься.
– Впечатляет, – кивнул Хадсон. – Прошлый вечер мы провели в гостинице, и я забыл упаковать свой одеколон.
– Какой именно?
– Этого я тебе не скажу. Хочу, чтобы ты сама отгадала на нашем втором свидании.
– Втором свидании? Я как-то не сообразила, что у нас будет еще и первое.
Хадсон с улыбкой протянул мне руку.
– Вечер еще в самом разгаре, Эвелин. Потанцуем?
Я чувствовала, что это не самая удачная идея. Предполагалось, что мы с Фишером станем держаться вместе и сведем до минимума контакты с другими гостями. С другой стороны, Фишер быстро испарился и мой новый знакомый обладал какой-то немыслимой притягательностью. Не успела я
– Что ж, Эвелин с удивительным обонянием, я никогда не встречал тебя раньше. Ты из приглашенных или пришла с кем-то из гостей? – Он окинул взглядом зал. – Не придется ли мне бежать за электрошокером Джека, чтобы отвадить ревнивого бойфренда?
Я рассмеялась.
– Я и правда пришла не одна, но это всего лишь мой друг.
– Бедняга…
Я улыбнулась. Хадсон перебарщивал с комплиментами, но я особо не возражала.
– Фишер больше заинтересован в парне, который разносил шампанское, чем во мне.
Хадсон привлек меня к себе чуточку поближе.
– Теперь твой друг нравится мне куда больше, чем тридцать секунд назад.
Он на мгновение наклонился к моей шее.
– Восхитительный аромат. Эти духи ты тоже сделала сама?
Я кивнула.
– Но они не на продажу. Я хочу пользоваться ароматом, по которому меня будут помнить.
– Ну, для этого тебе вовсе не нужны духи.
Хадсон кружил меня с таким изяществом, что мне подумалось, уж не брал ли он уроки танцев. Большинство мужчин его возраста полагают, будто медленный танец – это меланхоличное покачивание на месте.
– Ты хорошо танцуешь, – заметила я.
– Моя мать была профессиональной танцовщицей. Вот я и успел кое-чего нахвататься.
– А тебе не хотелось пойти по ее стопам?
– Вот уж нет. Все детство я наблюдал, как она страдает от бурситов, стрессовых переломов, порванных связок. Знаешь, это вовсе не такая уж гламурная профессия, какой ее пытаются изображать в разных танцевальных шоу. Чтобы всерьез этим заниматься, надо быть влюбленным в свое дело.
– По-моему, это верно для любой профессии.
– Твоя правда.
Песня закончилась, и конферансье попросил всех рассесться по местам.
– Где ты сидишь? – поинтересовался Хадсон.
– Где-то там, – кивнула я на нашу половину зала. – Стол номер шестнадцать.
– Пойдем, провожу тебя.
К столику мы подошли одновременно с Фишером, который вопросительно взглянул на меня.
– Эм-м… это мой друг Фишер. Фишер, это Хадсон.
Хадсон протянул ему руку:
– Рад знакомству.
Фишер, который, казалось, утратил дар речи, молча пожал ее.
– Мне пора возвратиться к своему столику, – обратился ко мне Хадсон. – Потанцуешь со мной после ужина?
– С удовольствием, – улыбнулась я.
Хадсон направился было прочь, но тут же вернулся назад.
– На случай, если ты решишь поиграть в Золушку и исчезнуть без следа, я хочу знать твое полное имя, Эвелин.
– Уайтли.
– Уайтли?
Господи, неужели он знаком с Эвелин?
Взгляд его скользнул по моему лицу.
– Красивое имя. Что ж, увидимся позже.