Целую тебя, мой Пьер
Шрифт:
– Ну уж не в дежурство, – нахмурился Николай. – Не стоит это того… Но всё-таки дело серьёзное. Хватит на наш век войн и восстаний, не хватало ещё дуэлей и общественного беспорядка. Ступай. Подумай пока, кто из офицеров способен на такое.
– Слушаюсь, – поклонился Ланской, не зная радоваться ему или огорчаться.
То, что его связь с Идалией пока не дошла до царя – это радовало, но копаться в грязном белье других было противно.
Квартира Ланского в офицерском корпусе почти не отличалась от царских покоев в Зимнем дворце – такие же тёмные бумажные обои, диван да письменный стол. Из дорогих вещиц у полковника был только жирандоль – большой фигурный подсвечник. Писать приходилось много, а делать это при дневном свете в Петербурге было весьма затруднительно. Комнат было три – кабинет, столовая и спальня, но в придачу ещё имелась небольшая кухня, где хозяйничала крепостная Агафья, да маленький чуланчик для денщика Федьки. Агафья, пожилая женщина, ещё приятная лицом, с добрыми глазами, уже поджидала барина.
– Пётр Петрович, сегодня ваш любимый пирог с грибами испекла. А на горячее соляночка, барин, уж не побрезгуйте.
Ланской с удовольствием втянул аппетитный аромат пирогов, наваристого супа и опять сравнил своё житьё-бытьё с царским. Николай не признавал за обедом больше трёх блюд, и каким бы вкусным ни было четвёртое – оно вызывало только царский гнев. Не так любил обедать Ланской. Ему нравилось разнообразие. И кухарка Агафья готовила понемногу, но каждый раз придумывала что-нибудь необычное. Вот и сегодня пирог был испечён в виде большого гриба. Выдумщица…Зато Федька-денщик, казалось, не заботился о том, чтобы угодить барину. Пётр уже давно ругал себя, что много дал воли и распустил денщика, но так уж получилось, что иногда с этим бездельником, любившим читать те же книги, что и он, разговоры заводились более откровенные, чем с кем-либо в полку или в обществе.
Приняв барскую шинель, долговязый Федька лениво почесался.
– Не забудь Каурку покормить, а то с щенком все обязанности забросил, я смотрю, – строго напомнил Ланской.
– Не забуду, ваша милость… Какие новости у царя? – фамильярно осклабился тот с полотенцем в руке, пока Пётр мыл руки перед обедом.
Он раздумывал отвечать или нет. Хотелось поделиться неприятным поручением, но в глубине души Ланской боялся увидеть в серых глазах мужика насмешку. Правда, был ещё один аргумент в пользу того, чтобы поделиться с денщиком. Уже давно он подметил – то, что для господ составляет секрет, для низших чинов не являлось загадкой. Вдруг Федька уже слышал про позорные дипломы рогатым мужьям?
– Царь сегодня не в духе, – вытирая руки и проходя к столу, задумчиво начал Ланской.
– Может, его ампираторское величество не с той ноги встал? – усмехнулся денщик, вставая позади Ланского, чтобы одновременно сослужить барину в качестве лакея.
– Да нет… Расстроил его сегодня один губернатор.
Ланской в красках рассказал о царском гневе на недогадливого чиновника, надеясь, что Федьке понравится решение Николая.
– Зря он повелел столько денег мужику дать, – зевнув, ответствовал денщик, нисколько не воодушевлённый царской милостью.
– Это почему же? – опешил Ланской.
– А всё равно пропьёт мужик деньжищи… не впрок пойдут. Хорошо, если не помрёт.
– Так уж и пропьёт? – не поверил Пётр, но задумался.
А ведь прав, паршивец, такой исход был более чем вероятен. Здравое рассуждение денщика положило конец сомнениям Ланского.
– Фёдор, – начал он не торопясь, – сядь-ка рядом.
Если бы Федька кому-нибудь рассказал, что он сидит с барином за одним столом, а тот ещё с ним советуется, сочли бы его трепачом и наглецом. Но хитроватый мужик знал, что такого барина он больше не сыщет в Петербурге, а потому, при всей своей наглости, держал язык за зубами.
– Слухаю, барин, – с готовностью оживился мужик, прямо как Ланской перед царём.
Пётр Петрович достал из папки злосчастный диплом и без лишних объяснений показал денщику. Тот внимательно прочитал и присвистнул.
– И что, Пётр Петрович, требуется от вас?
– Должен я найти автора сего пасквиля. А как искать? С чего начинать? Я же не сыщик, сам понимаешь, братец. Не буду же я ходить по части и показывать кому ни попадя сей гадкий документ. Поэтому прошу тебя, Фёдор, поспрошай денщиков, лакеев, да прочих дворовых при несчастном графе N. Может, кто что видел. Кто принёс письмо, кто приметил посыльного… Ну сам понимаешь… А я попробую почерки наших полковых офицеров сверить. Так, с двух сторон, глядишь, быстрее выясним.
Федька почесал затылок и ещё раз посмотрел на документ, потом перевёл глаза на барина. Ланской заметил едва заметную усмешку и подсунул ему под нос кулак.
– Только скажи лишнее слово – получишь у меня розог, – грозно раздувая ноздри, предупредил Ланской.
– Что вы, Пётр Петрович, – притворно испугался денщик, – я молчу. Кто же бы не влюбился в такую… "подобна ветреной надежде, резва, беспечна, весела…"
– Ты Идалию с Ольгой Лариной, что ли, сравниваешь? – удивился Ланской.
– Так похожа, ваша милость, – нагло ухмыльнулся Федька.
Ланской не знал, что и ответить. Действительно, похожа…
Цепкий ум мужика уже не раз изумлял Петра. Сам он не запоминал стихи так быстро, хотя и любил их. Зато Федька не только помнил наизусть, но ещё и умудрялся вставлять вовремя нужную цитату. И переспорить его, порой, было очень трудно. Среди денщиков офицерского корпуса про него и пословицу сложили: Федьку поносить, что редьку укусить…
– А ну, марш отсюда! – скомандовал Ланской.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие, – вскочил с места денщик.
– Разрешите идтить?
– Ступай на конюшню, а оттуда прямиком по моему поручению. Всё ясно?
– Так точно, – рявкнул Федька, и, нарочито печатая шаг, вышел из комнаты.
– Построже с ним надо, ваша милость, – подала голос Агафья, входя в комнату, чтобы налить чай Ланскому, – совсем распоясался, бездельник.
– Молчи, старая хрычовка, – донеслось из коридора.
– Шут гороховый, – проворчал Ланской.
Отдохнув после сытного обеда, Пётр отправился в штаб полка. Звание флигель-адьютанта его величества открывало все двери и избавляло от лишних вопросов. Штабисты выложили перед ним все необходимые документы, и Ланской, заперевшись в кабинете, начал сверять почерки офицеров с шутовским дипломом. От напряжённого внимания заслезились глаза – почерк большинства офицеров был мелким, плохо читаемым, а на "дипломе" – почти каллиграфический…Наконец, Пётр нашёл более-менее пару похожих документов. Один из них принадлежал капитану Нефёдову, а второй поручику Воронцову. Ланской знал этих офицеров. Нрав у них был весёлый, а уж у Нефёдова репутация была заядлого скандалиста… Эти язвительные господа вполне могли быть замешаны в гнусную историю…