Целую тебя, мой Пьер
Шрифт:
Он рассказал избитый анекдот, но Идалии вдруг стало так смешно, как будто она слышала его в первый раз. Котильон плавно перешёл в вальс. Дантес не отпустил её, и они продолжили танцевать. Идалия трепетала от удовольствия, едва опираясь на крепкую руку кавалера, и казалось, что её ноги не касаются паркета…
Чувствуя себя на седьмом небе от головокружительного успеха, после нескольких танцев подряд она наконец уселась у стены и развернула веер. Идалия не сомневалась, что Пётр сейчас подойдёт к ней. Но того что-то долго не было. Лёгкое беспокойство коснулось её сердца. Что это за кавалер, которого всё время приходится ждать или искать? Сидеть было скучно, и она решила пройтись вдоль стены. Навстречу попадались знакомые и незнакомые пары. Идалия со всеми вежливо раскланивалась, продолжая искать глазами Петра.
Он стоял у окна и смотрел совсем в другую сторону. Идалия подошла сзади и остановилась, наблюдая за ним. Чуть поодаль от него сидела Наталья Пушкина, тоже, вероятно, отдыхавшая после нескольких танцев. Рядом с ней стоял молоденький юноша, почти мальчик, и на полном серьёзе признавался в любви. Наталья слушала его внимательно, чуть покачивая высокой причёской каштановых волос.
– Прошу вас, не смейтесь над моими чувствами… Вы не могли бы дать мне ответ сейчас, Наталья Николаевна? – умоляюще протянул ещё ломающимся голоском юноша, – а то, боюсь, меня скоро родители увезут с бала, чтобы уложить спать.
Наталья сделала милостивый знак поклоннику, и тот с готовностью наклонил ухо к её губам. Что она ответила, Идалия не услышала. Её больше поразил взгляд Ланского, смотревшего на Пушкину. Он смотрел с восхищением и… с какой-то нежностью, которую раньше она замечала в его взгляде только по отношению к себе. В глазах Идалии потемнело от обиды.
– Пьер, ты забыл про меня? – резко позвала она Ланского.
Тот удивлённо повернул голову и смутился, поправляя свои роскошные усы.
– Идалия, где ты была? Я тебя потерял, – спросил он поспешно.
– А мне показалось, что ты меня и не искал, – раздражённо ответила она, отгораживаясь от Ланского веером. – Чем тебя так заинтересовала Пушкина?
Он взял её под руку и улыбнулся детской улыбкой.
– Меня поразила её любезность к этому ребёнку. Говорят, она и к своим детям очень добра.
Полетике были неприятны его восхищённые слова о сопернице. Настроение чуть подпортилось.
– Ты хочешь танцевать? – спросил Ланской.
– Нет. Пошли в игральный зал.
– Милая, ты знаешь, я не игрок.
– Ну хотя бы постой со мной. Я даже не знаю, где искать Полетику.
Они прошли под ручку в соседний зал, где за разными столами сидело, в основном, мужское общество с редкими вкраплениями пожилых дам, которых не интересовали танцы и сопровождающее их кокетство с противоположным полом. Нет, здесь страсти кипели нешуточные. Флирту было не место в азартных играх.
Муж Полетики сидел за штоссом. Напряжённый вид игроков, отрывисто бросающих краткие игорные слова, контрастировал с непринуждённой беседой любителей преферанса за соседним столиком. К нему и направилась Идалия.
Она знала толк в этой сложной игре, где нужна была хитрость, умение блефовать и рисковать. Живя в доме отца – графа Строганова, который не хотел признавать её своей дочерью, она пользовалась большей свободой, чем остальные дети. Прячась за тяжёлые шторы в гостиной, она имела возможность наблюдать долгими вечерами за взрослыми. Граф Строганов был весьма искусным притворщиком, а потому удачливым в преферансе. И много хитростей вольно или невольно Идалия переняла от него. Азартные игры – штосс или фараон – Строганов не любил. Такие игры уважали всё больше военные, вся жизнь которых была расписана на месяцы, а то и годы вперёд. И только вечерами за столами с зелёным сукном они в полной мере могли испытать фортуну, безумно рискуя.
Нет, Строганову это было не нужно и неинтересно. Гораздо увлекательнее для него была возможность обыграть умного и хитрого соперника, померявшись умением блефовать.
Идалии тоже не хотелось просто играть, ей хотелось общаться. Тем более, что за столом уже сидел интересующий её Дантес – модный кавалер, любимец женщин.
– Пойдём туда, Пьер, – прошептала она, показывая на свободное место рядом с Жоржем.
Ланской нахмурился, увидев Дантеса, но молча подвёл Идалию к столику. Она с удовольствием уселась между знакомым доктором Сперанским и Жоржем, поймав одобрительный кивок последнего. От этого её настроение ещё более улучшилось. Дантес сел на раздачу и уверенной холёной рукой резко сжал заклеенную новую колоду. С треском лопнула упаковка. Игра началась.
– Как же вы, господин Сперанский, решились всё-таки жениться? – вольготно развалясь в мягком кресле, спросил грузный генерал. Он не отрывал взгляд от карт, но чувствовалось, что его живо интересует напарник, по слухам, убеждённый холостяк.
– Да вот решился, господа, – рассеянно начал отвечать Сперанский. – Про свою жену рассказывать не буду. А поведаю вам лучше анекдот про нашего брата. Спрашивают одного доктора: что за охота была вам жениться? Какая тут охота, отвечает тот, приехала девица-помещица С-кой губернии лечиться от грудной болезни. Я был призван, мне удалось её вылечить. Так она из благодарности влюбилась в меня и начала преследовать. Куда мне деваться? Ну решил, что жить ей от силы год, можно и потерпеть. Так и женился. И уж пятнадцатый год, – жалуется он, – она мучит меня своим вздорным характером. Вот полагайся на диагностические указания нашей науки! Так и останешься в дураках.
– Надеюсь, вы сами-то не ждёте кончины супруги? – спросил Ланской, стоявший поодаль.
– Нет, Пётр Петрович, у меня жена здоровая, – задумчиво глядя в свои карты, ответил Сперанский.
– Тогда, полагаю, вы питаете более надежд на счастье?
– Смотря что вы под этим словом подразумеваете. Женщина понимает счастье по одному, а мужчина по-другому. Отсюда и конфликты.
– Господа, это звучит очень грустно, – кокетливо вставила слово Идалия, – не может такого быть, чтобы во всём наши взгляды не совпадали.
– Вы совершенно правы, мадам, – поощрительно кивнул ей Дантес, и она снова заметила недовольную гримасу Ланского, – когда взгляды любящих друг друга людей совпадают, – это самое большое счастье. В вашей удивительной стране строгие законы, но они компенсируются большим количеством красивейших женщин.
– Наши строгие законы компенсируются дурным исполнением оных, а не женщинами, – вставил своё слово Пётр Андреевич Вяземский, довольно полный господин с роскошными бакенбардами и круглыми очками, которые он специально выписывал из Италии. У него был довольный вид человека, выигравшего хорошую сумму. Теперь можно было и поговорить. А про законы Вяземский знал многое, потому что недавно определился чиновником для особых поручений в Министерство финансов.