Цена империи. На начинающего Бог
Шрифт:
— И как вам молодцы, Пётр Александрович? — спросил я после того. как обменялись с генералом приветствиями.
— Намного лучше, нежели столичные лоботрясы. Там с фактурой все хорошо, а вот навыки растеряли. Эти хороши. Да и присылали атаманы самых лучших, как и просили. Понимают, какая честь будет станице.
— Это хорошо, когда мир за казачка отвечает, верно все делаете Петр Александрович. Вот только Положение…
Но поговорить о бумажных делах не получилось. К нам подошел Михаил Николаевич. Мы вытянулись во фрунт, впрочем, я был в курсе, что в неформальной обстановке Государь не терпит чиниться и требует краткости мысли, а не витийствовать и титуловаться. Но без личного на то разрешения Государя
— Скажите, граф, почему вы служите?
— Простите, Ваше Императорское… Еще раз простите, Государь, но что вы имеете в виду?
Ну да, я даже забыл, что мне теперь чиниться не положено, но быстро опомнился.
— Вы один из богатейших людей империи, землевладелец, не нуждаетесь ни в чем, счастливы в личной жизни, насколько это возможно. Почему не живете в свое удовольствие, а служите? Закон о вольностях дворянских позволяет вам заниматься исключительно своими делами…
При этом Михаил Николаевич посмотрел на меня так, что я понял, этот вопрос для него крайне важен. Посему постарался ответить честно, как и думал об этом.
— Государь, меня так воспитали. Дворянская честь не позволяет мне оставаться праздным, мой долг — служить России и ее императору! И другого пути для себя не вижу!
— Интересно получается, Илларион Иванович, вы себе другого пути не видите, а вот какой-то третьесортный помещик Пупкин считает, что он и есть пуп земли. Именье заложено-перезаложено, сам не служит и служить не собирается, а катается по заграницам да хает родные пенаты… Простите, это я так, к слову пришлось. У меня к вам, два дела. И оба они требуют вашего понимания и доверия к моим словам. На кресте клянусь, что всё, что вы сейчас услышите — истинная правда.
И тут Государь меня опять поразил — вытащил простенький деревянный нательный крестик на суровой нитке и поцеловал его.
— Первое дело весьма необычное. Я знаю, что в обществе людей неравнодушных уже зреет мысль о создании организации патриотов, которые будут бороться с террористами и займутся обеспечением безопасности нашего государства.
— Но Ваше Императорское Величество… Откуда? ...
Я был настолько поражен, что найти слов не мог. Мысли такие были, думаю, что те двенадцать человек, которые собирались у… извините… не могу…
— Знаете, любезный Илларион Иванович, один весьма умный человек сказал: что знают трое, знает и свинья. Простите за некоторую грубость формулировки, но она точно отражает сущность проблемы. С конспирацией в вашей секретной организации обстоит плохонько…
— Простите меня, Государь, но мы…
— А за что мне прощать вас, Илларион Иванович? За то, что истинные патриоты Отчизны радеют за ее безопасность и процветание? За это награждать надо. За то, что решили бороться с террором похожими методами? Прискорбно, но ведь государство, связанное по рукам и ногам нашей либеральной общественностью, уже сейчас вопит о чрезмерной жестокости жандармерии и полиции, не понимая, что разгул террора — это приговор всему обществу. Сейчас кидают бомбы в царей, завтра будут расстреливать обывателей за то, что выглядят слишком упитанными и слишком хорошо одеваются и насиловать их жен и дочерей, именуя сие: социализацией. Государство не может из престижа и ложного гуманизма себе позволить некоторые необходимые меры. И весьма здорово, что появляются люди, понимающие, что иногда надо запачкать руки, чтобы спасти Державу.
— Значит вы, Государь не против…
— Я, как Государь и Император «ЗА». Но я хочу, чтобы вы понимали, что ваш «Священный Союз» или «Добровольная охрана» или «Священная Дружина» в таком виде, как вы его задумали, существовать не может.
— Что вы имеете в виду, Ваше… простите, Государь.
В этот день меня Михаил Николаевич не раз и не два ставил в весьма двусмысленное положение. Я оценивал его как солдафона. Даже когда он стал во главе Государственного совета, мое мнение не переменилось: сия должность воспринималась как некая синекура, но, вот оно как оказалось — я видел пред собою руководителя государством, который имеет четкий план действий и старается его воплотить в жизнь.
— Во-первых, деятельность Союза не может быть не под моим личным контролем — это опасно, не для меня, для всего государства. Некоторые меры, которые мне придется принимать, могут не понравиться лидерам Союза. Что помешает им решить, что они лучше знают, что нужно державе? Так что между вашей организацией и мною будет связующее звено — это вы, и только вы, Илларион Иванович.
— Государь, я постараюсь оправдать столь высокое доверие…
Только начал, но был немедленно прерван:
— Во-вторых, вам необходимо усилить конспирацию. Я бы советовал вам разбить организацию на два крыла — политическое крыло будет заниматься пропагандой идей монархизма, впрочем, это разговор не сегодняшнего дня. Боевая организация должна быть максимально законспирирована. Максимально! И так же эффективна, как боевики народовольцев, да еще и получше их. Запомните: у вас три цели: терроризм, коррупция, чиновничий произвол. Помощь со стороны силовых органов вам будет гарантировано, тем более что новый министр внутренних дел будет как раз из ваших…
Вот тут я совершенно остолбенел: Государь не только говорил о своих знаниях нашей только-только возникшей организации, но даже выказывал нам кредит доверия! Это дорогого стоило!
— В-третьих, старайтесь меньше в организации, даже легальном крыле держать болтунов и идеологов, такие способны заговорить самое полезное дело. И еще — ни одного члена семьи Романовых быть в ней не должно! Ни одного! Мы не должны иметь к Союзу никакого отношения. Формально.
— Думаю, сие повеление ваше, Государь, будет выполнено в самом обязательном порядке.
— Вот и ладненько. А теперь несколько личных просьб, Илларион Иванович. Овсянников. Если его привлечь по старым делам — общественность взвоет, его же оправдали и не раз, и не два. Даже из ссылки он умудряется гадить. Нет, не мне, государству Российскому. Ничего кроме совей выгоды не видит. Такое не лечится. И еще. Подберите мне из кандидатов в вашу организацию десять-двенадцать молодых юношей из аристократических семей. Нам надо создавать свою внешнюю разведку. Фактически заново.
— Но чем существующая служба вас не устраивает, Государь?
— Она создавалась при помощи некоего Вильгельма Штибера, человека полезного, но опасного и слишком профессионального. Можете быть уверены, что большая часть агентов перевербована им. Кроме того, мне нужен аналог «Священной дружины», но которая будет действовать за пределами нашей Отчизны. И тут подчинение только моему руководителю внешней разведки. Впрочем, мы будем готовить из них не ликвидаторов, для грубой работы есть иной материал. Нам нужно создать того, кто сможет стать нашим агентом влияния за пределами России.