Цена Империи
Шрифт:
Черепанов оторвался от таблички и посмотрел на герула… и смотрел на него до тех пор, пока тот не опустил глаза, а тогда уж произнес ровным голосом:
— Ваше старое оружие вы получите. И сложите в свои сундуки. Потому что я хочу, чтобы вы все прошли полный курс римской военной науки. Старший кентурион Гай Ингенс лично вами занимается. Но не думайте, что это — честь. Просто вы сами: и ты, Скулди, хотя и служил раньше в ауксилариях, и тем более он, — кивок в сторону Коршунова, — такие же новобранцы. А я хочу, чтобы через два месяца вы все умели сражаться оружием легионера как подобает легионерам. Но свое оружие вы тоже получите, потому что я не намерен использовать вас как обычных легионеров. И как вспомогательные войска — тоже. Поэтому я забрал
— И как же ты намерен использовать нас, мой принцепс? — сразу оживился Герул.
— Узнаешь в свое время, гастат. А сейчас можешь идти. Алексий, останься.
— И как же ты намерен использовать нас, мой принцепс? — осведомился Коршунов, когда они остались вдвоем.
Черепанов усмехнулся. Едва Скулди вышел, он сбросил маску высшего римского офицера, снова превратившись в старого Лехиного друга Генку.
— Использую, можешь не сомневаться! Грешно держать в обычных войсках ребят, которые способны скрытно пройти почти сотню миль по чужой густонаселенной земле.
— Разведка?
— Именно! Но две сотни парней мне мало. Я хотел бы, чтобы к следующей весне их у меня было не меньше полутысячи. Сумеешь организовать?
— Да хоть пять тысяч! — уверенно ответил Коршунов. — Правда, мне придется сплавать в Боспор и самому заняться вербовкой. Отпустишь?
— Без проблем. Тем более идея не моя — Максимина. У него большие планы на будущее. Так что — чем больше людей ты приведешь, тем лучше… И тем выше будет твой собственный чин. Только мне нужны качественные бойцы, такие как твой Скулди, а не всякий сброд, учти это.
— Надо — значит, будут, — уверенно ответил Алексей. — Правда, пять тысяч таких, как Скулди, я тебе не приведу. Это товар штучный. Но качество — обещаю. Там, — он махнул рукой в сторону северо-запада, — я, Гена, в большом авторитете. А сейчас у меня к тебе просьба…
— Да?
— Мне надо уехать…
— В Боспор?
— Ближе. В Томы. На днях Настя моя туда приплывет, если все будет путем… — Коршунов постучал по деревянной раме кровати, на которой сидел. — Хочу ее сам встретить, а то мало ли… отпустишь?
— В Томы? Без вопросов. Недели тебе хватит?
— Пяти дней. Это же в шестидесяти милях.
— Я тебе даю неделю, — сказал Черепанов. — Если не уложишься — здешние суда — это не электрички, у них расписания нет, — разрешаю тебе ждать до дня Дианы. Это тринадцатое августа по-здешнему. Но дай мне знать. Годится?
— Замечательно.
— Когда отправляешься?
— Хотелось бы — послезавтра. Нормально?
— Да хоть завтра. Я тебе прямо сейчас пропуск выпишу…
Глава восьмая
Закон и порядок в городе Томы
— …Так что я теперь не в легионе, — сказал Хрис и приложился к чаше. — Но и тут служить можно, так что я кентуриону Черепу — должен. Его здоровье! — Хрис приложился к чаше еще раз. — Эй, женщина, ты чего не пьешь? Или вино не сладкое… э-э-э… Да ты спишь!
Анастасия и впрямь спала, сидя, привалившись спиной к стене.
— Умаялась, — пробормотал солдат. — Сейчас мы тебя получше устроим…
Хрис осторожно поднял женщину, уложил на собственную постель.
— А ты красавица… — проговорил он, глядя на спящую. — Грудка — как у Наяды…
Некоторое время он смотрел на нее, потом отвернулся и пробормотал с ожесточением:
— Нет уж! Хрис не таков, чтобы на женщину соратника покуситься… Хрис — не то что некоторые… — Он снова приложился к вину и подумал: «Завтра на заре пошлю с почтарем весточку в лагерь одиннадцатого. Прямо Черепу и пошлю. Пусть знает, что Хрис добро помнит. А если соврала женщина? — Он покосился на спящую. — Ну, если соврала, значит, будет старине Хрису добрая
До Том Алексей добирался три дня. Он не очень спешил: даже если Настя приедет раньше, ничего страшного. Деньги у нее есть, Римская империя — ее родина. Отдохнет, пообщается с единоверцами… без него. Не то чтобы Коршунов недолюбливал здешних христиан, но какие-то они были не такие. Зашуганные, что ли… Не привык Коршунов к такому христианству. Ни соборов с куполами, ни икон в окладах, ни батюшек осанистых с кадилами, ни службы богатой, многоголосой… Как-то мелко все это было, как-то по-сектантски… Хотя в отличие от сектантов, с которыми Коршунов сталкивался там, глаза у этих христиан были вовсе не оловянные. Хорошие, живые глаза… и все равно — не то. Не церковь вселенская, а какая-то частная лавочка. Вдобавок на треть состоящая из евреев (а может и сирийцев, поди отличи), на треть — из высокомерных эллинов да на треть — из всякой непонятной шушеры. И все они постоянно между собой пререкались, вечно спорили, то бишь — дискутировали… а иной раз и дрались — некрасиво, неумело, с драньем бород, царапаньем и плеванием. В суть споров Коршунов не въезжал: знание языка не позволяло. Понимал только: вопросы муссировались исключительно теологические. Хотя, надо признать, и греческие-римские философы-язычники вели себя «чисто по жизни» во время диспутов не лучше. Но зато в здешнем язычестве чувствовалась основательность. Государственность. Гадания. Предсказания. Праздники опять-таки. Жрецы разукрашенные, шествия…
Вот и сейчас ехал Коршунов по хорошей римской дороге на спокойном гнедом мерине (весной надо будет сарматских скакунов привезти — и одного Генке подарить), думал о приятном, по сторонам глядел — и взгляд то и дело натыкался на языческое зодчество. А ближе к городу, когда придорожное кладбище началось, что ни шаг, то какой-нибудь языческий божок. Скульптуры каменные и деревянные, барельефы. Все раскрашено ярко. Ничего общего с безликими серыми статуями в античных залах эрмитажа. Там — мертвые мрачные боги, здесь — живые, веселые… любят здесь красоту. Но ведь и места какие красивые: горы, море, солнце… и боги у них такие же. Тут мысли Коршунова снова вернулись к христианам. Вопросы вероисповедания его весьма беспокоили. Поскольку всякие эзотерические материи были для него не пустым вымыслом. Еще бы! После того как их с Генкой нечто сверхъестественное переметнуло через семнадцать с лишком веков. После таких пертурбаций начинаешь понимать, что Бог — это серьезно. М-да…
Нет, были у здешних христиан и очень неплохие обычаи. В Бога они верили неформально и заповеди воспринимали практически. Не крали, не убивали, жили скромно, а уж своих всегда привечали. Помогали при нужде и деньгами, и участием, невзирая на собственный скромный достаток. Хотя здесь, в Империи, может, и христиане другие. Коршунов был близко знаком только с херсонской общиной. Может быть, здесь иначе? Вот и Настя говорила, что у них в Антиохии христиане авторитетнее…
У ворот города Томы бдили стражники. Досматривали товары, взымали мыто… Коршунова это не касалось. Форма кентуриона была универсальным пропуском. Небрежно ответив на приветственный салют стражи, он миновал тень привратных башен и по узкой улочке спустился к гавани. Предстояло выяснить, пришел ли уже корабль из Боспора. И приплыла ли на нем женщина по имени Анастасия Фока. Если — да, то ему сообщат. Появление такой женщины, как его Настя, наверняка не прошло незамеченным. А если она уже здесь, то найти ее будет несложно. Обойти десяток местных гостиниц поприличнее, на крайний случай наведаться в ту же христианскую общину… Это по здешним канонам Томы — значительный город. А фактически — поселок с портом, окруженный крепостными стенами. Тысяч десять населения — и все всех знают.