Цена империи
Шрифт:
«Придется, пожалуй, убить работорговцев, которым мы продали захваченных вчера пленников, и отпустить рабов на свободу. Так они смогут принести мне куда больше пользы, — решил про себя Аларих. — Ну и поделом этим ублюдкам, они мне никогда не нравились, — мелькнула у него довольная мысль. — Полезны, конечно, были, тут вопросов нет, но только пока продолжались бои. А раз я решил остановиться, новых пленников больше не будет, соответственно и платить они мне тоже не будут, а тогда зачем они нужны? А значит, пополнить свой карман за их счет можно и нужно».
Пришедшая в голову идея нравилась вождю все больше и больше. «Решено. Завтра же отдам приказ разграбить
Верлерадия в его рассуждения не вмешивалась, молча поглаживая Хватку по длинным, изрядно засаленным волосам и изредка поглядывая на углубившегося в свои мысли молодого вождя каким-то странным, словно оценивающим взглядом.
— Всем желающим воинам разрешу жениться на местных женщинах. На свадьбу таким семьям буду выдавать приличный земельный надел и прикреплю несколько рабов, понимающих толк в земледелии. Мы кочевники и не знаем даже, с какой стороны подойти к плугу, но ромеи им в этом помогут. Надо только подсчитать количество захваченных крестьян. Думаю, этого хватит для того, чтобы соблазнить часть воинов стать землевладельцами. Да, как раз все отлично получается. Деньги — в казну, ремесленников отпустить восвояси, пускай налоги платят, а крестьяне будут при деле и опять же станут пополнять золотой запас страны. Правда, женщин придется пока оставить рабынями.
— А без этого никак? — холодно поинтересовалась целительница. — Почему бы просто не отпустить женщин, чтобы они вышли замуж по доброй воле?
Аларих изумленно вздохнул и поднял глаза на не понимающую простейших вещей богиню. Если при рассуждениях о душе Верлерадия поражалась его необразованности, то теперь, когда речь зашла о простых земных вещах, настала уже его очередь читать лекцию.
— Мы завоеватели, — пояснил он ей ход своих мыслей. — О какой добровольности может идти речь, когда мы захватили страну и устанавливаем свои порядки? К тому же мои ребята здесь изрядно порезвились. Не думаю, что среди пленниц, если дать им свободу и право выбора, найдется достаточное количество готовых выйти замуж за моих воинов. Впрочем, не волнуйся. Жениться воины на выбранных ими женщинах будут по всем законам, и после свадьбы девушки получат свободу и все права, которыми пользуются свободные замужние женщины ланов. А там уж, после замужества, стерпится-слюбится. Иного варианта я не вижу.
Верлерадия нехотя кивнула, признавая его правоту.
— Не скажу, что я в восторге от твоих планов, — пробормотала она и наконец-то убрала его голову со своих колен. — Все-таки ромеи поклонялись мне более пятисот лет, и я уже успела сродниться с ними. Впрочем, ты не замышляешь их массовое убийство, и это уже хорошо.
Аларих опять стал попытаться подняться, но она его остановила:
— Погоди, еще не все. Шевелиться уже можно, но на ногу наступать пока не надо. Можешь сесть, если устал лежать, — добавила она, наклоняясь над пострадавшей конечностью и поводя руками в непосредственной близости над ней.
На взгляд Алариха, в каких-то дополнительных действиях уже не было никакой нужды. Нога выглядела и ощущалась совершенно здоровой, и только неаккуратная окровавленная дыра в штанине напоминала о несчастном случае, чуть было не убившем молодого вождя. Впрочем, решил он, целительнице виднее. Так что он принял рекомендованную позу и принялся наблюдать за ее действиями.
Странное дело, сейчас склоненная над его ногой богиня казалась значительно старше и привлекательней.
Та меж тем, ничем не показывая того, что заметила проявляемое им довольно однозначное внимание, как ни в чем не бывало продолжала предыдущий разговор:
— Твой план поглощения ромеев ланами в общем и целом вполне хорош, если не считать его некоторую аморальность. Вот только уверен ли ты, что твоих людей хватит, чтобы ромеи потеряли свою народность?
— Степь большая, — пожал плечами Аларих, — а еды в ней маловато. Мой народ плодовит и размножался бы сильнее, если бы не суровые условия нашей родины. Здесь же мы быстро увеличим собственную численность.
— Но в этих краях иная жизнь, — улыбнулась Верлерадия. — Мягкий климат, плодородная земля, удачное расположение для торговли. Тут твоему народу придется не воевать, а созидать. Не боишься, что воины лишатся боевой подготовки?
— Кто-то и утратит, — пожал плечами Аларих. — Но я вовсе не собираюсь распускать войско. Тех воинов, которые у меня останутся, должно хватить для защиты границ. А остальным — тем, что станут землевладельцами, особая подготовка и не требуется. Все равно мне теперь больше нельзя вести завоевательных войн, — с печальным вздохом заметил он.
При этих словах богиня подняла голову и внимательно вгляделась в глаза воина, словно пытаясь понять, насколько твердо принятое им решение. И то, что она увидела, ее поразило. Молодой воин решительно знал, чего хочет. Вождь поставил перед собой цель и собирался ее достигнуть. И сила желания, с которым он стремился к воплощению задуманного, завораживала. Сейчас перед богиней сидел не раненый лан, а правитель. Человек, способный создать самую могущественную империю, когда-либо существовавшую в этом мире.
По спине Верлерадии пробежал холодок. Теперь она ясно видела его будущее. Спасенный ею юноша огнем и мечом пройдется по всему миру, он прольет реки крови и создаст самую могущественную и богатую цивилизацию из когда-либо существовавших. Он покорит многочисленные народы, составляющие теперь уже бывшую империю ромеев, и будет железной рукой править на протяжении многих лет, оставив после себя сильнейшее и процветающее государство. Но сейчас его жизнь в ее руках. Она может прервать поток исцеления и обратить его вспять. Несмотря на то что подобные действия противны самой ее природе, она тем не менее могла так поступить. И тогда будущий император погибнет. Богиня целителей точно знала, что сейчас во всем мире нет ни одного лекаря, который смог бы справиться с подобным поражением. Разве что сразу после травмы ампутировать ногу. Но гордый вождь ланов, больше смерти боящийся стать калекой, никогда не согласится на подобную операцию.
А значит, он умрет. И вместе с ним умрет эта, только что созданная реальность, которую она увидела в его глазах. Одна жизнь против сотни тысяч. Но кто она такая, чтобы вершить судьбы мира?
Богиня? Да, богиня, но не судья. А кто тогда имеет право карать и миловать? Тот, кто создал богов? А ты уверена, что это его обязанность? Как легко переложить ответственность на кого-нибудь другого! Но в мире проблема выбора есть у всех, даже у богов. Ну что, богиня милосердия? Пощадишь одну жизнь, пожертвовав сотнями тысяч других? Или сотней тысяч в пользу одного? Верлерадия встряхнула головой, отгоняя от себя мрачные мысли, и поднялась на ноги.