Цена империи
Шрифт:
— Вот это правильные мысли! — обрадовалась девочка. — Если ты уже задумался о будущем, значит, скоро пойдешь на поправку. А то помирать тут он собрался. Мою рощу кровью поганить!
— Поганая кровь? — яростно возмутился Аларих, резко привставая. В ноге немедленно запульсировала боль, напоминая о нежелательности подобных действий. — Я сын вождя, лучший в племени!
— Ну надо же, как мне повезло! — иронично склонила голову девочка, и от этого простого движения возникло странное ощущение, как будто она на самом деле намного старше Хватки. — Ты пока лучше не дергайся, я
— Калекой? — Как ни старался Аларих сдержаться, но в голосе его при этом слове невольно прозвучали нотки испуга.
— Если будешь дергаться. — Насмешливый тон целительницы не оставлял сомнений в том, что она заметила испуг Алариха.
Вздохнув, Хватка замер, не отвечая на насмешку и стараясь не шевелиться. Становиться хромцом из-за глупой гордости ему не хотелось.
— Чего замолчал-то? — заметила его напряжение девушка. — Тебе шевелиться нельзя, а говорить можно и даже нужно! А то уснешь еще, а это сейчас как раз нежелательно! Да и мне не так скучно тебя лечить будет.
— О чем говорить-то? — нехотя протянул воин. — Ишь ты, кровь у меня для нее поганая… — не сдержал он свою обиду.
— Да не конкретно у тебя, — вздохнула та, — а вообще. Эта роща — центр моей силы, мое сердце, моя обитель. И любая кровь, что проливается здесь, ослабляет мое могущество и причиняет мне боль. Была бы я богиней не исцеления, а, к примеру, войны, то подобное меня только обрадовало бы. А так… ничего не поделать, противоположная энергетика. Вот и приходится исцелять всяких невоспитанных варваров.
— Я не варвар! Я — лан! Аларих Стальная Хватка, сын покорителя мира Сельмана Кровавого, вождь, командующий туменами отважнейших воинов Степи, завоевавших великую империю ромеев, и сын великого вождя, покорившего полмира! — возмущенно отозвался воин.
— Очень приятно, — вновь совершенно по-взрослому усмехнулась девочка. — Верлерадия Милосердная, богиня.
Просто богиня! Аларих отчаянно засопел носом. Памятуя о предупреждении девушки, резких движений он больше не делал, хотя и очень хотелось. Уж слишком ее представление походило на какую-то изысканную насмешку. Подобное никак нельзя было оставлять без ответа!
Да и ее внешний вид находился в совершеннейшем несоответствии с присвоенным ею званием. Какая же это богиня — босиком, с исцарапанными ногами, в обтрепанной и перемазанной травяным соком тунике? Богини должны быть прекрасными и нарядными. Да и ее женские стати…
Вот у них в степи богини так богини. Ему припомнился идол Великой Матери, который на день весеннего равноденствия выносили жрецы. Вот это богиня так богиня! Облаченная в одеяния из саремшанского шелка, украшенная множеством драгоценных камней и с такими женскими достоинствами, что просто ух!!!! На одну грудь положит, а другой и пришибет насмерть! Да и бедра побольше его размаха рук будут! А тут что? Он смерил свою спасительницу скептическим взглядом. Ни груди, ни попы, и только кости торчат. Пигалица какая-то, а не богиня.
— Сам такой! — обиженно надулась девочка. —
По крайней мере одним божественным атрибутом Хранительница Рощи, похоже, все-таки обладала. Во всяком случае, Аларих был полностью уверен, что не высказывал вслух свои рассуждения. Впрочем, умение читать мысли еще ничего не значило, помимо богов было еще немало различных созданий, способных на подобное. А даже если и богиня, это все равно не повод нос задирать!
— Взрослая Хранительница Рощи, а носится по лесу как оголтелая и кинжалы ворует, — полушутливо заметил Аларих.
— Ну, бывает! — возмутилась девочка, тряхнув головой. — Между прочим, ты сам виноват! Явился в мою рощу, будто так и надо, и даже ритуального подарка не поднес! А на твоем кинжале камушки приметные, я себе давно такие на серьги хотела!
И только тут до Алариха дошло.
— Стоп! — прошептал он. — Ты сказала, что Хранительница Рощи?
— Ну да.
— И тебя зовут Верлерадия?
— Ты что, глухой? У тебя вроде нога сломана, а мозги не задеты были. Верлерадия Милосердная! А если в моем милосердии усомнишься, то я и по уху съездить могу! Для лучшего восприятия! — Она сердито потрясла перед носом лежащего на ее коленях воина маленьким, но довольно крепким кулачком.
— Так ты и есть то самое божество, которому посвящен белый храм? Которому служат… — Он на миг замялся, сообразив, что не помнит, как звали выживших служителей, но быстро выкрутился: — Захваченные нами жрец и жрица?
— Ты имеешь в виду Карею Випсанию Лепид и Луциллия Гнея Октавиана?
— Точно! Именно их. Карея и Луциллий. — Сейчас, после того как их имена уже прозвучали, Аларих вспомнил, как звали пленников. — А ты откуда знаешь, о ком я говорил? — с любопытством и легкой подозрительностью поинтересовался он у богини.
— Помимо того, что во время исцеления я легко читаю твои мысли и чувства? — ехидно переспросила та и внезапно грустно вздохнула. — Просто эти двое — единственные из всех моих служителей, чьи души еще не покинули тела и не перешли в мою обитель.
Эти слова прозвучали так печально, что даже закаленному просьбами и мольбами многих пленников молодому вождю вдруг почему-то стало очень жаль эту странную девчонку, называющую себя богиней и Хранительницей Рощи, и захотелось хоть как-то ее утешить. К счастью, проблема, вызвавшая ее печаль, не стоила и выеденного яйца и могла быть разрешена сразу же, как только он вернется в свой лагерь. О чем Стальная Хватка ей немедленно и сообщил.
— Ты это… не грусти. Ну подумаешь — задержались… Я ж не знал, что это так для тебя важно. Хочешь, я сам их зарежу? Или как там по правилам надо? Задушить, да? Лис, конечно, расстроится немного, ему эта твоя Карея вроде понравилась, ну да перебьется, раз такое дело… Так что не расстраивайся. Как только я доберусь до нашего лагеря, честное слово, первым делом их души тебе переправлю! — И тут же, вспомнив настойчивую охоту Ллуарта за его собственной душой, с любопытством поинтересовался: — А ты тоже, что ли, души коллекционируешь? Зачем они вам нужны? Какой от них прок?